Наша Светлость. Карина Демина

с виду лодчонке, которую бросил на берегу. И доспех не надел.

      Он стал старше и почему-то ниже – теперь едва доставал до подбородка.

      Тоньше.

      Слабее. Кайя держит эту мысль на коротком поводке и душит желание выяснить, насколько слабее.

      …это нормальный инстинкт. Контролируй, пожалуйста.

      Кайя старается.

      А привычка к пестрым нарядам осталась.

      Щеголеватые сапоги ярко-алого цвета с тупыми носами и массивными пряжками. Шаровары, расшитые серебряной нитью. Куртка с бахромой по рукавам. Соболиная шапка с длинным хвостом, который сливается по цвету с собственными волосами Эдварда. По-прежнему не стрижется, заплетая косу. И атласная лента с бантом не выглядит смешно.

      На лицо все равно придется смотреть. И Кайя решается.

      Прежнее. Сухое, словно вырезанное из кости. Смуглая выдубленная кожа с росписью мураны. Нос изящный, несмотря на старый перелом. Левый глаз из-за шрама застыл в вечном прищуре, а все так же ярок. И насмешка прежняя.

      …малыш, ну ты и вырос, однако! Здравствуй!

      …здравствуй, Эдвард.

      Неуклюжая попытка обняться. Обоим равно неловко. И неприятно. Он – чужак. Территория ничья, но все равно – чужак.

      …Кайя, ты же меня выслушаешь?

      – Конечно. – Кайя отвечает и вслух тоже.

      Он еще не привык, что разговаривать можно без слов.

      – Тогда веди. Посидим. Поговорим. – Мюррей принимает правила. Он двигается плавно, нарочито медленно, словно опасаясь, что Кайя с инстинктами не совладает. – Кажется, нам многое следует обсудить. Кстати, твои люди мне не доверяют.

      …ты враг…

      …для них? Или для тебя тоже?

      …не для меня. Я не понимаю, Эдвард.

      …недоразумение… мы разберемся. Вдвоем. Хорошо?

      Шатер вычистили и привели в порядок. Свежий ковер. Пара гобеленов, реквизированных из чьего-то сундука, – Кайя прежде не раз задумывался, зачем таскать с собой всякую ерунду вроде гобеленов и серебряной посуды – жаровни, канделябры… почти и прилично получилось.

      – Готовился? – Эдвард поправил покосившуюся свечу и достал из-под полы флягу. – Я тоже. Если ты не откажешься со мной пить.

      – Не откажусь.

      Кайя предлагали охрану. И прислугу. И вообще сменить его шатер, который, по совокупному мнению баронов, был, конечно, заслуженным шатром, с честью исполнявшим свой долг, на другой, более подобающий высокому званию их светлости.

      И его грядущего гостя.

      – Кайя, – Эдвард поставил два кубка и разлил вино, – сначала я должен… проклятье, я всю ночь думал, что тебе скажу, но так и не придумал. Мы виноваты… нет, прежде всего я виноват перед тобой… перед вами.

      – В чем?

      – Я давал слово вас защищать. Учить и защищать. Если понадобится, то ценой жизни. Красиво звучит, только когда понадобилось, оказалось, что это – лишь выражение такое… что есть высшая цель и надо проявить благоразумие. Подчиниться.

      Это был не тот разговор, на который Кайя рассчитывал.

      – Назревал кризис… его еще пытались предотвратить.