Откровения Екатерины Медичи. К. У. Гортнер

у меня перехватило дыхание.

      – Я этого недостойна, – с трудом прошептала я.

      – Нет, достойна. – Франциск обхватил ладонями мое лицо. – Не забывай об этом. Помни меня, Екатерина Медичи, помни вечно. Я не умру, покуда буду жить в твоей памяти.

      Невозможно было скрыть близость его неизбежной кончины, воспаленные глаза, пугающую худобу. Послали за Генрихом, который как раз отправился на охоту. Я подозревала, что вновь беременна, однако сказать об этом мужу случая не представилось – едва он прибыл, мы вместе отправились в покои Франциска.

      Полуживой скелет, лежавший на постели под алым пологом, был неузнаваем, сквозь натянутую кожу явственно проступали кости. Амбруаз Паре, наш придворный врач, знаком велел Генриху подойти. Я осталась стоять у алькова, крепко сжимая руку Маргариты.

      Франциск потянулся к сыну, и Генрих замер в нерешительности. Он смотрел на умирающего отца, не в силах сохранять обычную невозмутимость. Они говорили вполголоса, и наконец Генрих, шатаясь, отошел от кровати. Когда он проходил мимо меня, я впервые увидела, какое страшное бремя нес он все эти годы – бремя ненависти к отцу, ненависти, которую он уже никогда не сможет искупить.

      – Дочь моя… – Франциск улыбнулся Маргарите.

      Глотая слезы, Маргарита взяла его за руку и поцеловала в лоб, а затем вышла из спальни – так стремительно, словно в спину ей дул невидимый ветер. Я осталась одна.

      – Малышка, – невнятно прошептал Франциск, – присядь рядом со мной.

      Я присела на край кровати, сжала его холодную руку. Глаза его закрылись.

      – Ах, как хорошо…

      К полуночи он впал в забытье, и мое место у ложа заняли доктор Паре и ближние дворяне короля. Я осталась ждать в смежной комнате; в два часа пополуночи меня вырвали из зыбкого полусна их рыдания.

      Я медленно вышла в пустынную галерею. Из темноты выступила навстречу знакомая фигура, горестное лицо ее обрамляли растрепанные рыжие волосы. За нею следовали две бледные женщины в черном – последние, кто еще остался из «маленьких разбойниц».

      – Он… уже? – Голос мадам д’Этамп дрогнул.

      Я кивнула. Она прижала ладони к вискам, и с уст ее сорвался душераздирающий крик. Спутницы повели было ее прочь, но тут она повернулась ко мне и холодными как лед пальцами стиснула мою руку.

      – Теперь твоя очередь. Помни все, чему научилась; помни, что, если мужчины могут сражаться друг с другом в открытую, нам надлежит вести свои войны приватно. Твои сражения еще только начинаются, но ты – королева. Без тебя она – ничто.

      Я смотрела, как Анна д’Этамп навсегда уходит из моей жизни. Ее блистательная карьера подошла к концу; много лет она властвовала над двором, так безраздельно присвоив любовь короля, что даже его законная супруга, королева Элеонора, не смела и близко подойти к нему. Много лет ее обожали, ненавидели, боялись. Теперь ей предстоит доживать век одной, всецело во власти женщины, которая вскоре займет ее место при дворе. И мне было страшно за нее. Страшно при мысли о том, что может сделать с