Откровения Екатерины Медичи. К. У. Гортнер

Мне вспомнилась кровь, текущая между ног, комок тряпья и ночная сорочка, догорающие в камине. Сердце мое словно сжала в кулак невидимая рука.

      – Мне необходимо родить сына, – прошептала я наконец. – Иначе я погибла.

      – Исследуем знамения вместе. – Козимо серьезно кивнул.

      С этими словами он извлек голубя из клетки на балке и уверенным движением свернул ему шею. Положив на стол трепещущее белоперое тельце, он взял кинжал и выпотрошил убитую птицу. Меня передернуло от вони вывалившихся наружу кишок, от вида крови, забрызгавшей руки Козимо, а тот внимательно разглядывал внутренности голубя. Потом поднял голову и, с улыбкой глядя на меня, объявил:

      – Я не вижу никаких помех твоей способности к деторождению.

      От нахлынувшего облегчения у меня ослабли колени. Я глубоко вздохнула, опершись ладонями о стол.

      – Если ты потеряла одного ребенка, это не означает, что не будет других, – добавил Козимо.

      Я застыла. Медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

      – Ты… ты знаешь об этом? Ты это видел?

      – Таков мой дар. – Козимо пожал плечами. – Я вижу то, чего не дано увидеть другим. И еще я должен сказать: госпожа моя, будь терпелива, ибо время твое еще не пришло.

      – Сколько же мне еще терпеть? – У меня вырвался горький смешок. – Семь лет прожила я во Франции, но так ничего и не достигла. А всему виной эта женщина; она знает, как я страдаю, и упивается моими страданиями! Господь свидетель, она заслужила смерть! – Я выдернула из-под воротника цепочку с сокровенной склянкой. – Здесь снадобье, которое много лет назад подарил мне твой отец. Нужно только одно – подходящий случай…

      – Нельзя, госпожа моя. – Козимо выразительно выгнул бровь. – Подозрение сразу падет на тебя.

      – Ну и пусть! Генрих погорюет немного, да и смирится. На этом все и закончится.

      – Или поверит слухам и никогда больше не коснется тебя. Французы и так уже полагают, будто все итальянцы – отравители. И что бы там ни хранилось в этой склянке, зелье наверняка оставит следы. Нет, госпожа моя. Как бы сильно ты ни желала смерти этой женщины, так поступать не стоит.

      Мне хотелось закричать на него в бессильной ярости, и не потому, что я впрямь намеревалась отравить Диану, но потому, что он посмел указать на последствия этого поступка. А мне так нужно было верить, что я смогу его совершить! Горюя о потере ребенка, в коей никогда не посмела бы признаться, я обвиняла именно ее. Я верила, что она намеренно удерживала Генриха вдали от моего ложа; в самые мрачные минуты своей жизни я почти не сомневалась, что она заключила договор с нечистым, дабы исторгнуть из моего чрева это злосчастное существо и таким образом оставить меня в своей власти.

      – Что ж, ладно, – процедила я наконец. – Найди другой способ, но только поторопись. Времени у меня немного.

      Козимо уже направился к своим шкафам и теперь протянул руку к небольшому деревянному сундучку.

      – Пускай она тебя не беспокоит, – промолвил он, открывая