Отряд. Алексей Евтушенко

сказал он. – Очнулся я первым, это верно… но я сразу стал вас в чувство приводить и не задумывался как-то… Сейчас… погодите… Да! Помню, что на немцев мы напоролись в деревне, на перекрестке, аккурат возле школы… Я сразу залег, но огонь открыть не успел – как сковало всего. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу… Да, свет, по-моему, был какой-то очень яркий с неба. Зеленоватый такой, что ли… А потом уж ничего не помню. Пришел в себя здесь уже.

      – Точно! – весело подтвердил рядовой Валерка Стихарь, никогда не унывающий ростовчанин. – Был свет. Как будто с десяток зенитных прожекторов с неба ударил. С зелеными фильтрами. Меня этот свет прямо как к месту пригвоздил. Вижу фрица: каска на бровях, запасные магазины и гранаты на ремне. «МП-39» его мне прямо в живот нацелен, и рожа, прошу заметить, оскалена до невозможности. Ужас! Врешь, думаю, я раньше успею! И ведь что смешно: вижу, думаю, а на курок нажать – нет, не могу! И немец тоже не может. Замер на месте и глаза выпучил. Черт его знает, что за хреновина такая! Как будто клеем меня с ног до головы облили, и клей этот уже крепко схватился. А потом… в глазах померкло и – все, ничего больше не помню. Только вот мне кажется, что не мы на немцев, а немцы, наоборот, на нас напоролись.

      – Да иди ты! – прогудел громадный, под два метра ростом боец Михаил Малышев, родом из-под Хабаровска, чью медвежью силу и веское слово во взводе очень уважали. – Немцы на нас… Мы на них – верно сержант говорит. Мы из-за угла школы выскочили, а немцы – вот они. С автоматами на изготовку. А про свет – правильно. И как сковало всего – тоже. Я чуть жилы не порвал, а сделать ничего не смог. Одними глазами только и двигал. И вот что я скажу, товарищ лейтенант. Не знаю, кто когда сознание из нас потерял и что успел увидеть, а я перед тем; как затмение нашло, точно видел очень странное дело. Хотя, может, почудилось… не знаю. Рассказывать?

      – Рассказывай, – потребовал Велга.

      – Так… это… значит, после того, как свет с неба ударил и всех как сковало, прошло, наверное, секунд тридцать-сорок, не больше, а потом… потом я видел, как двое немцев на небо вознеслись.

      – Что-что? – изумленно вытаращился на бойца Велга. – Это в каком же смысле, рядовой Малышев?

      – Да уж не знаю, в каком таком смысле, товарищ лейтенант, а только видел я своими глазами, как в лучах этого самого света двое немцев поднялись над землей и куда-то вверх… улетели. – Михаил ткнул пальцем в по-толок. – Как утащило их что-то. Вроде как на веревках. Да только веревок-то никаких не было. Я бы заметил.

      – Ну! – нетерпеливо стукнул кулаком по ладони Стихарь. – А дальше-то что?

      – Дальше не помню, – шумно вздохнул гигант-дальневосточник. – Сознание помутилось.

      – Дела-а, – протянул кто-то.

      – Так и було, товарищ лейтенант, – подал голос украинец Петр Онищенко. – Я також памятаю, шо було свитло. Ярко такое. И ворохнутися потим не було можливости.

      – Верно!

      – Правильно!

      – Со мной тоже так было…

      Солдаты зашумели. Каждому захотелось рассказать, как именно с ним было.

      – Тихо! – повысил голос лейтенант. – Все