Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны. Сергей Яров

Позднее, на процессе по делу эсеров в 1922 г., боевик Г.И. Семенов показал, что, по мнению лидера партии А.Р. Гоца, необходимо было убить Зиновьева и Володарского: «Так как Зиновьев почти не выезжал из Смольного, а Володарский часто бывал на митингах <…>, то решено было убить его первым»[96]. Трудно сказать, насколько все это соответствовало действительности. Эсеры, правда, уже левые, обвинялись в подготовке покушения на Зиновьева и в 1919 г. Выступая на заседании Петросовета 11 апреля, председатель петроградской ЧК С.С. Лобов заявил, что левые эсеры «в последнее время намечают ряд террористических актов против вождей петроградских рабочих и, в частности, против тов. Зиновьева»[97]. Фактов при этом приведено не было. Учитывая, что двумя днями раньше исполком Совета лишил левых эсеров депутатских мандатов, возникает сомнение в искренности главного чекиста города. Повторимся, что, скорее всего, все истории с несостоявшимися покушениями создавались искусственно и должны были работать на повышение авторитета Зиновьева.

      Все же на долю председателя Петросовета выпадало немало сложных моментов, когда надо было заботиться не только о себе, но и о поддержавших его избирателях. Наиболее кризисными ситуациями были, конечно, наступления белогвардейцев весной-летом и осенью 1919 г. и восстание в Кронштадте в феврале-марте 1921 г. Судя по воспоминаниям многих бывших товарищей по партии, в этих случаях «диктатор» был не на высоте.

      А.Д. Нагловский утверждал, что «в период опасности <…> Зиновьев превращался в растерянного, панического, но необычайно кровожадного труса»[98]. Л.Д. Троцкий, прибывший в Петроград в октябре 1919 г., вспоминал позднее об этих днях: «Центром растерянности был Зиновьев. Свердлов говорил мне: „Зиновьев – это паника“. А Свердлов знал людей. И действительно: в благоприятные периоды, когда, по выражению Ленина, „нечего было бояться“, Зиновьев очень легко взбирался на седьмое небо. Когда же дела шли плохо, Зиновьев ложился обычно на диван, не в метафорическом, а в подлинном смысле, и вздыхал. Начиная с семнадцатого года, я мог убедиться, что средних настроений Зиновьев не знал: либо седьмое небо, либо диван. На этот раз я застал его на диване»[99]. Когда осенью 1921 г. в петроградской парторганизации разгорелся конфликт между Н.А. Углановым, в то время секретарем петроградского губкома, и Зиновьевым, Угланов заявил, что Зиновьев обычно уезжает из Петрограда в трудное для города время, и добавил, что, по собственным словам Зиновьева, с конца февраля до начала сентября 1921 г. тот «отсутствовал более трех месяцев»[100]. Особняком в этом «хоре голосов» стоит свидетельство А.В. Луначарского, который в уже цитировавшейся статье писал, что «в дело управления Петроградом» Зиновьев вносил «черты твердости, искусной тактики и спокойствия при самых трудных обстоятельствах»[101]. Конечно, мнения и той, и другой стороны достаточно субъективны, но если учесть, что в кризисные для Петрограда ситуации Москва

96

Цит. по: Кутузов В.А. Чекисты Петрограда на страже революции. Л., 1987. С. 131.

97

Красная газета. 1919. 12 апреля.

98

Нагловский А.Д. Троцкий. С. 54.

99

Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 1–2. М., 1991. С. 407.

100

Н.А. Угланов [Биографический очерк] // Публ. подгот. Л. Чижова, А. Кирилина, А. Степанов, В. Юданов // Известия ЦК КПСС. 1990. № 2. С. 117.

101

Луначарский А. Г.Е. Зиновьев (Радомысльский). С. 298.