Вера, надежда, любовь (сборник). Вера Колочкова

Он дал мне задание – я выполнила, и все.

      – Ну молодец, исполнительная ты наша! Теперь у этой дуры вообще ничего не осталось! – выразительно вскинув руку в сторону Инны, провозгласила Лена. – Теперь все приберет к рукам твоя васнецовская Аленушка на камушке!

      – Да подождите, девочки, паниковать… Ничего же страшного не случилось! Да и не может Арсений поступить подло, он не из таких… – тихо рассуждала Маша. – Вы знаете, мне что-то странное показалось в том, как он ее обнимал. Не как влюбленный мужчина обнимает женщину, а как-то по-другому… Как отец, что ли…

      – Да что ж тут странного-то? – возмутилась Лена. – Он на двадцать лет старше ее! Она для него во всех ипостасях существует – и как женщина, и как ребенок. Слушай, Инна, а это идея! – быстро развернулась она к Инне. – Может, тебе срочно забеременеть?

      – Ну да, вспомнила баба, як дивкой була! Мне скоро сороковник стукнет! Тем более он уже месяца три ко мне не притрагивался!

      – Как это? – ужаснулась Лена. – Ничего себе, как все запущено… А что ж ты раньше-то молчала?

      – Да я думала, у нас такая гармония… Как в том анекдоте: ему не хочется, а мне и не надо…

      – Вот двадцать лет тебя, Ларионова, знаю, а даже и предположить не могла, что ты такая наивная!

      – Ой, Лен, хватит уже! Мне и так хреново, еще ты со своими оценками!

      Инна наконец расплакалась, размазывая черные потоки туши по щекам. Лена виновато суетилась, совала ей в руки салфетку, что-то тихо приговаривая, гладила по плечам. Капризно отмахиваясь от Ленкиных жалостливых причитаний, Инна плакала того горше, будто подруга и была в этот момент ее главной обидчицей.

      Маша молча сидела за столом, наблюдая за ними. Странное чувство овладело ею. Было оно сродни обыкновенному злорадству. Что ж, можно самой себе в этом признаться. Не человек она, что ли? Не женщина? И в то же время она искренне, по-бабьи жалела эту женщину, с которой, может, и не общалась бы никогда, не будь она женой Арсения. А может, это была злорадная жалость, если вообще такое чувство имеет место быть…

      – Все, хватит рыдать! Пойдем умоемся. Лена обняла Инну за плечи, увела в ванную.

      В кухню заглянула любопытная Варька, спросила шепотом:

      – Мам, что-то случилось? Какое у вашей королевны горе?

      – Иди, Варь, к себе… И не вздумай больше подслушивать! Не царское это дело, дочь!

      – Да что я, маленькая, чтоб подслушивать? Я ж так, из женской солидарности, можно сказать… Да и интересно, отчего богатые тоже плачут…

      – Варя!

      – Все-все, ухожу-ухожу, простите-извините…

      Инна вышла из ванной умытая, с опухшим от слез лицом.

      – Мышь, дай косметику какую-нибудь… Пудру, тушь… Не могу же я в таком виде на улицу выйти!

      – Инна, я же не пользуюсь косметикой…

      – Что, вообще? – ужаснулась Инна, внимательно разглядывая Машино лицо. – Надо же, никогда не замечала…

      «Ты и меня-то никогда не замечала, смотрела всегда как на белую стену», – подумала Маша. Вслух же произнесла:

      – Сейчас у Варьки попрошу… Варюша! – крикнула