Забытое королевство. Петр Гуляр

восемьдесят, – жестоко парировала она.

      – А что скажет А Ни-ся? – продолжал я.

      – Ей уже подобрали мужа – скоро они поженятся, – по секрету сообщила мне девушка.

      И в самом деле, через несколько недель А Ни-ся куда-то пропала, и только намного позднее я как-то раз мельком увидел ее в наряде замужней женщины. Вид у нее был несчастный, и она очень похудела. Спустя месяц я снова стал регулярно видеть ее на прежнем месте, у моста.

      – Что случилось? – спросил я у А Цзоу-ся.

      – Я вам расскажу, – ответила она, – только не говорите ей, что вы знаете. – И прошептала мне на ухо: – А Ни-ся разводится.

      Я удивился.

      Через неделю-две мой приятель Ухань, который тоже был знаком с девушками, рассказал мне, что дело о разводе слушали в суде.

      – Почему вы хотите развестись со своим мужем? – спросил судья.

      А Ни-ся смело вышла вперед и сказала:

      – Ваша честь! Мой муж еще совсем мальчик, и к тому времени, как он вырастет, я успею состариться. Я не могу столько ждать.

      Поскольку она была в известной степени права, судья немедленно принял решение в ее пользу. Спустившись с возвышения, он подошел к девушке и, по словам Уханя, сказал:

      – А Ни-ся, я всю жизнь хотел встретить такую женщину, как вы. Я вдовец; выходите за меня замуж.

      Свадьбу сыграли через две недели, и на этот раз А Ни-ся покинула наш маленький кружок навсегда. Иногда нам доводилось ее видеть, теперь уже в облике богато одетой молодой женщины, жены судьи, – она здоровалась со старыми друзьями, проходя по рынку.

      После шести вечера люди постепенно расходились с рынка, и в семь магазины закрывали ставни. Прилавки снова складывали друг на друга. Улицы пустели: наступало время ужина.

      Только после восьми Главная улица начинала снова наполняться людьми, и магазины опять открывались. Где-то зажигались обычные масляные лампы, мерцавшие красноватым огнем, где-то горели керосиновые или карбидные фонари. Горожане прогуливались при свете расставленных вдоль улицы сосновых факелов, лузгая подсолнечные или тыквенные семечки. В яркие лунные вечера улица была запружена народом. Разодетые и разукрашенные незамужние девушки, которых здесь называют паньцзиньмэй, гуляли рука об руку по четверо-пятеро, целиком перегораживая улицу. Они расхаживали взад-вперед, хихикая, распевая песни и грызя подсолнечные семечки. Если на пути им попадался какой-нибудь неискушенный юноша, эти амазонки тут же окружали его и уводили навстречу неизвестной судьбе. Более опытные юноши стояли вдоль стен и входов в лавки, обсуждая проходящих мимо красавиц. Время от времени группка девушек задерживалась рядом с одним из них, и после короткой и безуспешной перебранки хихикающие, визжащие фурии уводили юношу с собой, заключив его в кольцо. Все эти пленники – вполне, вероятно, довольные таким развитием событий – в итоге оказывались в парке, где молодежь танцевала до полуночи на прибрежных лугах у реки вокруг ярко пылавших костров.