Пожитки. Роман-дневник. Юрий Абросимов

вес насекомого. Однажды в летний день, перед дождем, дуло настолько сильно, что я умудрился лечь на поток. На самом деле! Еще чуть-чуть, и меня бы унесло.

      Позже наше броуновское движение стало более социальным. Мы беспрерывно мутузили друг друга, пинали, щипали, дергали. Всякий раз перед тем, как зайти на урок, приходилось почти ритуально отряхивать темно-синюю форму от следов пыли, которые припечатал тебе добрый твой приятель своими вьетнамскими кедами. Часто использовали подручный материал. Иной раз до крови рубились металлическими линейками. Здоровенный ластик «Архитектор» (в обиходе «Летающая смерть») со всей дури швыряли в общих любимцев. Затем, став еще постарше, пока девочки безотчетно томились, мальчики зачинали мышечную экспансию. Половые гормоны требовали качественно новых условий разрядки. Люди подтягивались, отжимались, не расставались с эспандерами, говорили только об очередных достижениях – кто, как, на чем, сколько подходов, – словно бы речь шла о половых сношениях.

      Случались курьезы. Помню, один из нас повис на турнике вниз головой, о чем-то задумался, расслабил ноги и рухнул. Так и приземлился, в недоумении свернув голову набок. Но вроде обошлось.

      О смене возрастных вех свидетельствовала и внешняя атрибутика – допустим, с чем мы приходили в школу. Мой первый ранец – именно ранец! – я очень хорошо помню. Толстые лямки, фиолетовый цвет, большой сказочный мухомор, красные же бликующие замочки. Следом пришла эра сумок (реже – портфелей) с ремнем через плечо. Ужасающий заменитель кожи – синий, темно-коричневый, песочный, иногда вдруг красный. Какие-то машины, какие-то мотоциклы, «Ралли», «Автоспорт». Наконец, старшеклассники обзавелись дипломатами – особый шик, одинарный! Двойной, когда с правильной наклейкой на крышке. Идешь, придерживая крышку указательным пальчиком. Даже если замок с кодом имеется. Все равно – указательным пальчиком. Шик!

      К слову сказать, тогда мы учились уже в другой школе – абсолютно новой и тоже по-своему шикарной. Последнее обстоятельство подтверждали мраморная отделка, поручни «под золото» в главном холле, законсервированная навечно обсерватория и плавательный бассейн, который еще не успели построить.

      В классе шестом нас избавили наконец от мероприятий, возможных исключительно по отношению к гражданам, чье микроскопическое правосознание полностью исключает хотя бы видимость соблюдения человеческих прав. Это и конкурсы чтецов, и натужные сборы металлолома с макулатурой, «линейки» ребят-октябрят с мистически предвосхищаемым духом Оруэлла, а уж про смотры строя и песни вообще лучше говорить отдельно и немедленно выпив.

      Кто знает: тлетворное ли воздействие обыденной мерзости, а может – дух бунтующий, временно дремлющий, но спустя годы на стене школы, которую веские основания позволяют мне считать родной, я увидел слово, одно-единственное слово, подводящее черту подо всем вышесказанным на эту тему. Четыре буквы в человеческий рост, разукрашенные семицветием