В когтях багряного зверя. Роман Глушков

ли мне трюм для перевозки такого специфического груза. Мы могли бы приобретать его в центре Атлантики и перепродавать втридорога на окраинах, где его у нас оторвут с руками. Воплотить эту идею в жизнь мешало одно. Даже заполни мы трюм наполовину гусиным пухом, я все равно буду покрываться холодным потом на каждом ухабе, помня, что утроба «Гольфстрима» начинена несколькими тоннами взрывчатки.

      Несколько ее ящиков, какие сегодня имелись у нас в запасе, меня тоже пугали, но не так сильно. Этот риск себя оправдывал, что и было доказано сейчас — когда на палубе у нас хозяйничали пираты.

      Сегодня Долорес взбиралась на мачту не только за тем, чтобы высматривать на горизонте опасность. Второй ее задачей было прикрытие Убби. Со своей защищенной высотной позиции Моя Радость могла контролировать всю верхнюю палубу. И если бы Сандаварг ввязался в драку, Малабонита быстро сократила бы количество его противников, утыкав им спины стрелами.

      Однако сейчас от ее лука было мало пользы. Потеряв двух-трех человек, паломники попрячутся за укрытия, и выгнать их оттуда без Сандаварга будет некому. Дабы наша война не затянулась до утра, Малабоните придется использовать другое, более эффективное оружие. То, которое она держала при себе на экстренный случай.

      Экстреннее случая было не придумать. Услышав мой приказ, Долорес запалила от факела фитили двух бомбочек-«зажигалок» и метнула их во врага. Одну — в компанию, что рвалась в моторный отсек, а другую — во взломщиков, долбящих по замку инструментального ящика…

      В арсенале у Малабониты имелись и осколочные бомбы. Но бросать их на палубу, когда там валялся усыпленный противником Убби, было нельзя. А «зажигалка» не метала осколки и не контузила человека ударной волной. Все, что она делала, — порождала вспышку обычного пламени, способную разжечь большой костер даже под дождем. Или воспламенить на человеке одежду, если использовалась в качестве оружия.

      Едва пираты сообразили, что стряслось с главарем, как их постигла та же беда. Два ослепительных огненных всполоха озарили палубу, превратив сгущающиеся над нами сумерки в ясный день. Он продлился лишь миг и пропал вместе с погасшими вспышками. Однако прежний сумрак на «Гольфстрим» уже не вернулся. Теперь на нем пылали несколько живых факелов. Пылали по-разному — одни жарче, другие слабее. Но все они дико орали в унисон обожженному Гатри, а потом попадали на палубу и принялись кататься по ней, превратив реальность в еще больший кошмар.

      У Малабониты явно чесались руки метнуть во врагов еще парочку «зажигалок», но она устояла перед этим искушением. Рисковать жизнью Убби мы были не вправе. К тому же не хотелось портить палубный настил, который мы подновили на последнем ремонте. Он и без того занялся огнем, а после второй бомбардировки заполыхает так, что мало не покажется. Больше гореть на верхней палубе было вроде бы нечему, но меня это мало утешало. Пожар есть пожар, пусть даже мы устроили его сами в целях самозащиты.

      Пираты