Царь из будущего. Жизнь за «попаданца». Алексей Махров

— основное, осколочно-фугасным, взрыватель осколочный, прицел шестнадцать, первому один снаряд, пристрелочный — ОГОНЬ!

      Бронепоезд ощутимо качнуло, лязгнули сцепки. Наш главный калибр послал мятежникам первый гостинец.

      — Лево, два-восемь, перелет!

      — Правее пять, прицел четырнадцать, огонь!

      — Право недолет!

      — Левее два, прицел пятнадцать, батарее, веер сосредоточенный, один снаряд — огонь!

      — Есть накрытие!

      — Батарея, последнее верно, три снаряда беглым — ОГОНЬ!

      Сорокакилограммовые снаряды морской пушки накрывают гаубичную батарею противника. Затем огонь переносится на бригаду полевых пушек. Для их полного уничтожения потребовалось всего двадцать снарядов.

      Засечный доложил, что в стане мятежников царит полный хаос. Я приказал продвинуть «Железняк» вперед, чтобы задействовать пулеметы. Но стрелять не понадобилось — как только бронепоезд выполз на открытое пространство, солдаты противника стали разбегаться в разные стороны, бросая оружие и амуницию. «Медведи» отряда Засечного ударили с тыла, полностью довершая разгром. Бой закончился. Нами было захвачено почти три тысячи пленных, пять тысяч винтовок, четыре десятка орудий и, что особенно интересно, — четыре «Единорога». Именно из них были уничтожены два наших броневика.

      Наскоро проведенная проверка установила, что захваченные пулеметы ранее состояли на вооружении учебных команд лейб-гвардии Гусарского и лейб-гвардии Конно-гренадерского полков. Как известно, полки отбыли на Дальний Восток, оставив почти полностью «убитые» во время тренировок «Единороги» в местах постоянной дислокации. Я про эти пулеметы уже и думать забыл, а вот «дядя Вова» вспомнил…

      Рассказывает Владимир Политов

      (Виталий Целебровский)[32]

      Белой акации ветви душистые

      Веют восторгом весны,

      Тихо разносится песнь соловьиная

      В бледном сверканье, сверканье луны.

      Помнишь ли, ночью средь белых акаций

      Трели неслись соловья?..

      Нежно прильнув ко мне, тихо шептала ты:

      «Верно всегда, навсегда я твоя?»

      Ну, вот что, что такого особенного в этих словах? Так, светлая грусть, сентиментальная печаль… Если только не знать, что эта песня станет неофициальным гимном Белой гвардии и под эти строфы в совсем уже недалеком будущем лучшие мальчики России, надев на свои хрупкие плечи потертое золото погон с крохотными звездочками, на которых будет вышивать свои черные кресты осень двадцатого года, смело пойдут умирать, и за что? Во имя чего? — во имя своего светлого ПРОШЛОГО, во имя ветки цветущей сирени, сверкающего самовара на летней дачной веранде, теплого уютного света лампы под зеленым абажуром на солидном, дубовом столе в тихой университетской библиотеке…

      И невольно подумаешь — все ли я сделал сегодня, чтобы этого не

32

В написании этого фрагмента принимал участие Валерий Белоусов.