С высоты птичьего полета. Станислав Хабаров

верх позволяет любоваться окрест в любую погоду. Рядами встроенные в борта прожекторы освещают ночные дома. До и после корабля они в темноте, но там, где движется светящийся прогулочный айсберг, дома рельефней, чем днём. Остается только посочувствовать обитателям парижских набережных.

      Наш район тих и готовится к рабочему дню. Окна моего номера смотрят на улицу. Подхожу к окну: на противоположной стороне в окне вижу распластавшегося в кресле упившегося или уколовшегося человека. Включаю телевизор. Попеременно смотрю то концерт, то футбол. Затем, так и не найдя обычной подушки, подкладываю под голову длинный валик и, разметавшись на широкой двуспальной постели, занимающей две трети комнаты, проваливаюсь в сон.

      Без иллюзий

      С утра пораньше выходим на тихую Ожеро. Спешат ранние прохожие, вытянув палку-поводырь, идет слепая девушка. Негры-уборщики в ярких зеленых комбинезонах с красными поясами моют тротуар. Убирать его удобно. Он сделан с наклоном. Вода из шланга от миницистерны, ползущей по тротуару, стекает в канавку проезжей части и дальше в уличный сток. У подъездов сигналят красными крышками полиэтиленовые мусорные контейнеры на колесиках. Все, что не вместилось, упаковано в пластиковые мешки и коробки. Подходит машина-уборщик, мусор проглочен. К магазинам подъезжают фургоны, встроенные подъемники опускают контейнеры на колесиках. Они касаются тротуара и легко катятся вовнутрь.

      Семь часов, а многие магазины открыты: булочные, овощные, продовольственные. Вдоль тротуара на выносных лотках расставляют цветы. О цветах разговор особый. Удивляешься их красоте. Идем вдоль газонов, причудливо остриженных кустарников, клумб, и, словно в сказке об аленьком цветочке, никто с цветами здесь не возится, не поливает, не стрижет, а между тем все ухожено и замечательно выглядит.

      По тротуару движемся осторожно – не угодить бы в собачий кал. Дворов здесь, кажется, нет. Собак выгуливают по тротуарам. Собаки разные, ведут себя чинно. Сторонимся на всякий случай. Ведь голова набита прочитанным: «на 55 миллионов французов приходится 9 миллионов собак. Ежегодно около полумиллиона французов покусано их четырехногими друзьями».

      Солнце едва задело верхушки крыш. Утро – не время иллюзий, да и откуда им быть в наш просвещенный век? Крыши, крыши, над ними голая Эйфелева башня. Впрочем, и вовсе не Эйфелева, ведь настоящая фамилия Эйфеля – Боникхаузен.

      По утверждению справочника Мурра и швейцарской газеты «Констрюир», автор проекта башни – Морис Кехлен из Цюриха, а Александр Гюстав Эйфель – его шеф, как теперь принято говорить – представитель административно-командного аппарата.

      Кехлен подчинялся Эйфелю и возглавлял в эйфелевом Обществе металлических конструкций проектное бюро. Он предложил построить высотную радиомачту и подготовил эскиз её, расчеты, чертежи. Сначала Эйфель отнесся к проекту холодно. Однако проект был отправлен на очередную выставку декоративного искусства с его подписью как руководителя Общества. Проект привлек всеобщее внимание.