Морская волчица (Ольга Голубовская). Елена Арсеньева

флотом, а на то время, когда русская армия, ушедшая под натиском красных из Крыма, обосновалась в Константинополе, «Лукулл» сделался штаб-квартирой генерала Петра Николаевича Врангеля. С докладами все военные чины из города и из Галлиполи и даже редактор общевойсковой газеты ездили на «Лукулл». Многие совещания происходили тут же. На «Лукулле» Врангель переживал трагедию своей армии, размещенной в Галлиполи, на острове Лемнос, вынашивал планы контрнаступления. Отсюда барон Врангель вел свою упорную борьбу, пытаясь отстаивать перед союзным командованием целостность военной организации «бывшей России».

      «Лукулл» стоял совсем близко от берега.

      15 октября 1921 года с ним случилось происшествие, бесспорно, уникальное в мировой истории и в морских анналах.

* * *

      Отцом Ольги Голубовской был сапожник из Екатеринослава. Очень может статься, дочку его и в самом деле звали так, однако фамилия была, конечно, другая. От той фамилии Ольга избавилась с ненавистью – не к той нации, которая ее породила, а к своему социальному происхождению. Скрюченный, унылый сапожник с чахоточной грудью и вислым носом, скупой, ворчливый, скандальный, ненавидящий и жену, и детей… – нет, такой отец ей был не нужен! И мать, заморенная ежегодными родами, и бессчетный выводок братьев и сестер… Ольга хотела учиться, а не надрываться в прачечной, куда ее определили на работу. Потом ей чудом удалось устроиться в типографию, помощницей наборщика. Вообще-то туда предпочитали брать мальчишек, однако ребе очень сурово указал владельцу типографии на его жестокосердие, и тот решил, что принять на работу сапожникову девчонку – дешевле, чем платить положенную десятину.

      Ольга проработала в типографии два года. За это время она приохотилась читать и читала все, что ни печаталось, – от газет и журналов до приключенческих романов и экономических брошюрок, от рекламных листовок и визитных карточек до стихов и словарей. Мало того, что начиталась вволю, – научилась по-французски, по-итальянски и даже по-турецки. Среди работяг были трое веселых-развеселых молодчиков-пропойц, которых нарочно держали для набора иностранных текстов. Сначала в шутку, а потом всерьез начали они учить угрюмую черноглазую девчонку языкам. Тут и словари кстати пришлись. Наборщики дивились: память у сапожниковой дочки была просто волшебная – все запоминала влет, способности к языкам у нее оказались невероятные. Сначала слово «полиглот» Ольга воспринимала как оскорбление, потом притерпелась к нему. От восхищения своих типографских приятелей она даже себя зауважала и… сохранила это теплое чувство к себе навсегда.

      Но вот однажды Ольге приказали пойти в другой цех и помочь на резке бумаги. В первый же день она оттяпала себе мизинец – и рабочая карьера закончилась…

      Промаявшись от боли два месяца (рана никак не заживала), Ольга окончательно возненавидела семью. Ее теперь запрягли в домашние работницы, а на ее место в типографию владелец, по настоянию того же ребе, взял ее младшего брата