Остров гуннов. Федор Метлицкий

напоминающую безоблачно радостный ритм «Легкой кавалерии» Штрауса, и падающий со знаменем сраженный герой. Зрелище называлось «Нация и судьба». Это был единый порыв народа, объединенного в одно действо, где все сомнения тонули в чувстве мистической непобедимости страны среди враждебного океана.

      Я погрузился в бездумный уют празднично марширующей колонны солдат, покорной командам старшины. Надо же, вспомнил, что был в армии!

      3

      В обитель ворвались несколько человек в черной форме, и, несмотря на протесты монахов, меня скрутили и повезли куда-то на дребезжащей служебной «колеснице».

      Дом допросов не отличался от общего серого фона зданий, серое длинное здание с угрюмыми башенками по углам.

      Меня подхватили под руки и привели в кабинет с вывеской «Разследовательный орган». Это было голое помещение с большим прямоугольным столом и крашеными деревянными скамейками по бокам, как будто сделанными одними и теми же равнодушными руками. За столом сидели люди в черных мантиях с погонами, с рядами медалей на груди. Такую одежду могло создать только суровое воображение, странно соединенное с ребячливостью.

      Знакомый толстяк-атаман, неуклюжий и короткошеий, смотрел настороженно.

      – Так откуда ти?

      – Моя страна исчезла.

      – Никак, Атлантида? – усмехнулся толстяк.

      – Ти пришел с севера?

      – Не знаю.

      – А-а, там, где имам пустыню, – удивился атаман. – От там е вылезти трудно.

      Вихрастый бойкий следователь весело сказал:

      – Новый начин шифрования себя. Таковой в картотеке еще не встречался.

      Меня подвергли перекрестному допросу.

      – Национальност?

      – Человек мира, – улыбнулся я.

      – Професия?

      – Исследователь.

      – Позиция в обществе?

      – Иерархия? У нас нет иерархий.

      – Случалось ли быть на чужбине?

      – В вашей стране.

      – Каковы верования?

      – Верю во вселенную.

      – Вот видишь, никакой амнезии у тебя нет. Всичко виждишь.

      Вихрастый махнул волосатой рукой.

      – Мы его не разкроем. Нужно его на детектор.

      В комнате с обставленными приборами меня проверили на «детекторе лжи», недавно изобретенном самоучкой и распространенном, видимо, из-за насущной необходимости – постоянного вранья здешнего населения. Налепив на тело и голову наклейки с проводами, задавали те же вопросы, проверяя показатели по приборам. Я был холоден, как лед, и удовлетворенно ощущал пустоту в голове. Детектор лжи оказался примитивным прибором. Так и не смогли определить, к какому племени на острове я принадлежу, или – из какого конца света прибыл. Почему-то в их глазах было удовлетворение, что из меня нечего было выбить. Может быть, думают, что я могу быть держателем каких-то секретов неведомого мира, опасных для них?

      Я ждал нелепых действий, вплоть до избиения. Что может быть томительнее