Битва веков. Александр Прозоров

Саткин калужский будет, Гришка Скуратов кличкой Малюта из Коломны. С ними мы здесь сдружились, с чистой душой тебе в слуги присоветовать могу. Люди наши, царю всеми помыслами преданы.

      Остальные лица смешались перед Зверевым в общую улыбчивую картинку, хотя Малюту Скуратова он, понятно, вниманием обойти не смог. Но задержал взгляд ненадолго, хмыкнул и хлопнул по плечу:

      – Уже убедился. Храбр. Ладно, сабли на татарах мерить станем. Здесь же кубками померимся.

      – Да! Любо князю Сакульскому! – обрадовались гости. – Любо боярину Ивану Юрьевичу! Государю нашему любо!!!

      – К столу прошу, бояре. Попотчуйтесь, чем бог послал. – Дьяк с явным облегчением перевел дух, дворня уже шастала по залу, вынося кружки и кувшины, убирая братчину и блюда, что стояли рядом. Для новых гостей были принесены капуста, огурцы, грибы, копченые окуни. Правда, вместо своего, самоварного пива в кувшинах на столах было выставлено вино. Пусть самое простое, рейнское – но все же куда дороже простой хмельной браги.

      Хотя, с другой стороны, пиво для братчины – вещь святая. А вино – это просто вино.

      – За здоровье собирателя нашего, славного боярина Ивана Кошкина! – поднял полную кружку старший Басманов.

      – За здоровье государя нашего, Иоанна Васильевича! – ответил встречным тостом Иван Юрьевич.

      – Ох, узнает о сем государь, быть всем поротым, – тихо констатировал оказавшийся за столом неподалеку Гришка Скуратов.

      – С какой стати? – не понял Андрей.

      – Не любит царь пьяных, ох, не любит, – с тоской глянул в кружку Малюта. – Требует, чтобы при дворе его все трезвыми были. И на пирах даже ни капли не употребляет.

      – Государь мудр, – согласно кивнул князь и опрокинул в себя кружку кислого вина. – И он совершенно прав.

      – Коли так, почему пьешь, Андрей Васильевич? – весело поинтересовался Андрей Данилович Басманов. – Отчего в трезвости не пребываешь?

      – Да я бы запросто, – невольно зевнул Андрей. – Но плоть слаба. Не всем же столь твердыми духом пребывать, как Иоанн.

      – Княже, а правду сказывают, что ты колдовством балуешься? – полушепотом поинтересовался Малюта.

      – Колдовство, колдовство, – опять зевнул Андрей, борясь с напирающим на разум хмелем. – Почему сразу колдовство? Просто знание древнее. Мудрость предков наших.

      – Чародеев темных… – перекрестился кто-то из молодых бояр.

      – Волхвов древних, что богов своих за землю русскую молили, – поправил его Андрей.

      – Не боишься в волховании признаться, Андрей Васильевич? – уже не так весело спросил боярин Басманов.

      – А чего мне бояться? Царь за меня на это в обиде не будет. Я ведь не против него колдую, а для защиты его от напастей. И пару раз в этом преуспел, от покушения и чародейства спасал. Бог христианский тоже не обижается. Я службы посещаю исправно, серебро на храмы даю, к исповеди подхожу, в грехах каюсь. Иисус милостив, он простит. Чего мне беспокоиться? Ни на земле, ни на небе я никого не предаю, не обманываю.

      – Тебе,