Венецианская блудница. Елена Арсеньева

на которые всячески можно потворствовать этим порокам, – самое общение со мной, самый воздух, который я выдыхал, увы, заразили тебя! Если бы не я… какая чистая, счастливая, безмятежная, богатая жизнь ждала бы тебя в далекой, сказочной России! Отец твой, князь Казаринофф (подлинный князь, заметь себе, не то что я, самозванец, авантюрист!), – один из богатейших людей страны. Ты составила бы блестящую партию с достойным человеком, а я… я сделал тебя охотницей за мужчинами, игралищем нечистых страстей. И за это мне нет прощения. Я и просить-то его не смею…

      Не знаю, чья месть настигнет меня. Много, ох как много их, жаждущих моей крови! Может быть, сын того проклятого докторишки, который не смог вылечить Бьянку, наконец-то разгадал тайну смерти своего отца. Может быть, удар нанес тот юнец, раненный на дуэли, которого десять лет назад принесли в мой дом, и я выхаживал его со всей искренней заботливостью; правда, в его кармане я отыскал несколько чрезвычайно любопытных писем, компрометирующих одну из богатейших римских фамилий, – и продал вычитанные в них сведения за хорошие деньги, на которые мы долго жили безбедно, пока им не пришел конец, как он приходит всему в мире. А может быть, на меня напал возмущенный отец, чью дочь я соблазнил и покинул… имя им легион, этим девицам, гревшим мою постель, и их обесчещенным папашам. Но скорее всего меня прикончит какой-нибудь неудачник, которого я пустил по миру за карточным столом в «Ридотто», – их ведь тоже было немало, уходивших от меня с пустыми карманами и рухнувшими надеждами! А может быть, это вовсе неизвестный мне мститель придет – и сунет меня головой в черную воду или пырнет ножом во мраке уличного колодца, куда никакой светлый лучик не может прорваться сквозь обложившие его отовсюду гранитные толстые стены!

      Да все это неважно. Важно другое! Я оставляю тебе в наследство ненависть пострадавших от меня людей. Она уничтожила меня – она может пасть и на тебя.

      Как говорили в старину, рroximus ardet ucalegon [11]! Но, с другой стороны, fortes fortuna adjuvat [12].

      Поверь, Лючия: если такое лживое, испорченное, распутное, алчное порождение мрака, как я, способно было любить, оно любило только двух женщин в мире: Бьянку – и тебя. Бьянка давно в раю, мне с нею не свидеться и за гробом, а тебя я заклинаю моей отеческой любовью или тем невнятным чувством, которое я так называю: оставь этот город разврата, роскоши и смерти. Покинь Венецию, и как можно скорее. Отправляйся в Россию! Там же, где ты нашла письмо, ты найдешь остатки моих сбережений. Тебе этого хватит на дорогу. Поезжай, найди семью Казаринофф, заяви о своих наследственных правах. Будь счастлива, будь удачлива, будь отважна!

      Прощай, моя радость.

      Tвой не-отец не-князь не-Бартоломео не-Фессалоне. Да хранят тебя бог и Пресвятая Дева – и моя любовь. Прощай!»

      2

      ПОСЛУШНАЯ ДОЧЬ

      Казалось, минула вечность, прежде чем Лючия пришла в себя и осознала, где находится.

      Что-то

11

Беда близко (лат .).

12

Смелым помогает судьба (лат .).