Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5. М. Р. Маллоу

его обнадежило, но тут же выкинул на тротуар скомканную бумажку. Скорее всего, это был использованный билет в омнибус, кинематограф или мюзик-холл. Все эти действия привели к тому, что репортер постоял еще секунду, размышляя, и пошел себе прочь.

      – Эй! – позвал Д.Э., выползая из машины. – Вы! Подождите.

      Человек обернулся. Его толстые, синие от холода губы, имели неопределенное насмешливое выражение. Глаз репортера не было видно из-за золотых очков в погнутой оправе.

      – Мы слышали, как вы говорили по-английски, – дружески сказал М.Р. – И рискнули обратиться к вам.

      Репортера отвели от фонаря.

      – Дело обстоит так, – сказал Дюк. – Нам нужен представитель прессы.

      – Бэби, – сказал репортер противным высоким голосом, – с чего вы вообразили, что я буду с вами разговаривать? Я не представляю интересы кого попало.

      – Но это не все, – добавил Джейк. – Нам нужно где-то поесть. Не так шикарно, как обычно обедают в «Автомобиль-клубе», но прилично.

      Все трое посмотрели на вывеску koukhmisterkaya.

      – Ну, как? – спросил Д.Э. Саммерс. – Будете разговаривать?

      Эндрю Восторгов

      Репортер поедал ветчину с горошком. Очки запотели совершенно и он их, наконец, снял, обнаружив маленькие голубые глаза с розовыми веками.

      – Меня зовут мистер Восторгов. Эндрю Восторгов.

      Двое джентльменов, спохватившись, назвались.

      Любопытным было одно обстоятельство: Саммерс думал, что ему показалось, но он не ошибся. Если баронесса Galina Nikolaevna и княгиня Долгорукая говорили на непривычном (и, честно говоря, не каждый раз понятном) английском аристократических клубов Лондона, то речь русского репортера и в самом деле отдавала сильным ирландским акцентом.

      – А, – сказал тот, когда его спросили. – Слышали что-нибудь об осаде на Сидней-стрит в прошлом году? Я был там. Провел несколько лет в Лондоне, в Ист-Энде. Я и немножко китайский знаю.

      – Китайский? – удивился Маллоу, которого знание китайского русским в помятых очках шокировало отчего-то больше, чем принадлежность к анархистам. – Вы говорите по-китайски?

      – Могу говорить.

      – Скажите по-китайски: «бордель».

      Говоривший замялся.

      – Ну, скажем, понимаю надписи, – сказал он. – Но я хорошо говорю на идише, на жаргоне.

      – Почему – на идише? – поразился Саммерс.

      – Да. Одно время приходилось. Конечно, ирландский, а как еще? Ясное дело, что я жил не на Парк-Лейн. Вообще, я был Джек-Потрошитель!

      Репортер захохотал в восторге от своей шутки.

      – Но мистер Восторгов, – напомнил Д.Э. Саммерс, – вы не задаете нам никаких вопросов. И помните: наше условие – инкогнито полное и абсолютное.

      Коммерсант отодвинул рюмку с vodka: единственную, второй нельзя было допустить. Вот уже неделя, как двое джентльменов, если, конечно, не посчастливится отобедать в гостях, заказывали в номер кофе, и, дождавшись, когда закроется дверь за горничной, ужинали булкой с вареной колбасой. Это блюдо