Три короба правды, или Дочь уксусника. Светозар Чернов

пристава по своему желанию взял и арестовал человека!

      – Так это брат Ивана Александровича? – удивился священник. – Мне кажется, что я его где-то недавно видал. Кажется, я даже догадываюсь, где… Мог бы по фамилии догадаться…

      – Да-с, наш средненький, Сашенька.

      Пристав вскочил и зло стукнул по столу кулаком, так, что тарелки подпрыгнули и расплескалось вино в бокалах. Ольга Иосифовна попыталась удержать его за руку, но он грубо оттолкнул ее и сказал через стол:

      – Ты, Александр, пьян. Какое право ты имеешь своевольничать у меня на участке?

      – Это заговорщик, Иван! Если бы я пошел за разрешением к тебе, он бы сбежал!

      – Уймись! – прикрикнул пристав и вновь грохнул кулаком.

      Заплакала Машенька Сеньчукова, уткнув лицо в юбку матери, старший сын капитана в испуге прикрыл глаза, а сын судейского потер занывшее ухо. Уж он-то знал, что дядя Ваня тоже горазд ухи драть. И только отец Серафим сразу понял, что его пьяный собрат по Доброхотной лиге всерьез перепуган, и за его утверждением об арестованном заговорщике может крыться что-то серьезное.

      – Да где же схваченный-то? – спросил он у капитана.

      – Там внизу два городовых ему руки заломали.

      – Иван Александрович, надо бы сходить, – обратился к приставу батюшка. – Если человек невинный, извиниться надо и отпустить с благословением, что же невинному человеку в светлый праздник в кутузке сидеть. А коли преступник, его надо в арестантскую запереть – у городовых сегодня тож праздник.

      Тяжело вздохнув, пристав выбрался из-за стола, взял брата за плечо и они пошли вниз. Следом и все остальные потянулись, оставив в столовой только детей с Ольгой Иосифовной и капитаншей, да судейский отказался участвовать в балагане.

      Заговорщик был совершенно замерзшим и нестрашным, в скромном пальто с телячьим воротником, в потертой, но приличной барашковой шапке и в сапогах без калош.

      – Мы, ваше высокоблагородие, несли с Пятаковым к вам наверх самовар, когда ваш брат с шаром цветным набежали и велели этого господина споймать, – сказал один из державших задержанного городовых. – А что с ним дальше делать, – не сказали.

      – И в чем же перед тобой провинился этот человек, Александр? – спросил пристав.

      – Я его убью!

      – Зачем ты велел его арестовать?

      – Он мерзавец!

      – С чего ты взял?

      – Пусти, а то вырвусь!

      – Если не ответишь, тебя самого велю в кутузку посадить!

      – Он следил за мной!

      – А может, ты ему должен?

      – Целый день! Куда я – туда он, куда я – туда он. Да я из-за него чуть глобус не потерял! Ты посмотри на его наглую рожу! Сейчас заеду! Пусти!

      – Кто вы такой? – спросил пристав у задержанного, поняв, что иначе брата не утихомирить. – И что вы делаете в Полюстрово?

      – Же не компран па, – грустно ответил Артемий Иванович и разразился длиннющей тирадой по-французски.

      – Чего такое?! – взорвался капитан, вырвался из рук пристава, и перед носом