Чернильная кровь. Корнелия Функе

с ним таращился голодными глазами адский пес.

      – Ну ладно, – сказал Орфей, присаживаясь на каменную ограду. – Но я все же должен тебя предупредить. Вчитать тебя обратно мне ничего не стоит, но мальчишке совершенно нечего делать в этой истории. Я даже не могу назвать его по имени. Ты сам видел, речь там идет просто о мальчике, и я не могу гарантировать, что все получится. Но даже если получится, от него там, вероятно, будут одни неприятности. Он даже может навлечь на тебя несчастье!

      О чем толкует этот чертов тип? Фарид посмотрел на Сажерука. «Пожалуйста! – думал он. – Ну пожалуйста! Не слушай его! Возьми меня с собой!»

      Сажерук поймал его взгляд и улыбнулся.

      – Несчастье? – По его тону слышно было, что это слово ему разъяснять не надо. – Чушь! Мальчик приносит мне счастье. Кроме того, он неплохо выучился глотать огонь. Я возьму его с собой. И еще вот это.

      Прежде чем Орфей успел понять, о чем речь, Сажерук схватил книгу, которую Сырная Голова положил рядом с собой на ограду.

      – Тебе ведь она больше не нужна, а я буду спать куда спокойнее, если книга будет у меня.

      – Но… – Орфей удрученно посмотрел на него. – Я ведь тебе говорил, это моя любимая книга. Мне очень хочется оставить ее у себя.

      – Мне тоже, – коротко возразил Сажерук и протянул книгу Фариду. – На! И держи крепче.

      Фарид прижал книгу к груди и кивнул.

      – Надо позвать Гвина, – сказал он.

      Но, когда он полез в карман за хлебной коркой, собираясь позвать куницу, Сажерук зажал ему рот рукой:

      – Гвин останется здесь!

      Скажи он, что хочет оставить здесь свою правую руку, Фарид удивился бы меньше.

      – Ну что ты так вытаращился? Мы поймаем себе там другую куницу, не такую кусачую.

      – Ну хоть в этом ты ведешь себя благоразумно, – сказал Орфей.

      О чем он говорит?

      Но Сажерук не ответил на вопросительный взгляд Фарида.

      – А теперь начинай наконец читать, – резко бросил он Орфею. – Или мы собираемся торчать тут до рассвета?

      Орфей с минуту смотрел на него, словно хотел сказать еще что-то, потом откашлялся:

      – Да. Да, ты прав. Десять лет в чужой истории – это много. Будем читать.

      Слова наполнили ночь, как запах невидимых цветов.

      Слова, скроенные точно по мерке, слова, взятые из книги, которую крепко держал Фарид, скрепленные бледными руками Орфея в новые фразы. Они рассказывали о другом мире, полном чудес и ужасов. И Фарид, заслушавшись, забыл о времени. Он не ощущал больше его течения. На свете был только голос Орфея, звучавший из совсем не подходящего к нему рта. И от звуков этого голоса все исчезло: разбитая дорога и бедные домишки вдоль нее, фонарь, ограда, на которой сидел Орфей, и даже луна между черными деревьями. И воздух вдруг наполнился незнакомым сладким ароматом.

      «Он умеет, он правда умеет», – думал Фарид, а голос Орфея делал его слепым и глухим ко всему на свете, что не состоит из букв. Когда Сырная Голова вдруг замолчал, мальчик растерянно оглянулся, не сразу стряхивая с себя чары слов. Но почему дома и ржавый