Чернильная кровь. Корнелия Функе

Элинор рассказывала ей о них – на свой излюбленный манер. Ее истории были всегда полны таких кровавых подробностей, что Дариус застывал над стопкой неразложенных книг и его глаза за толстыми стеклами очков расширялись от ужаса.

      – Мегги, ужинать!

      Голос Элинор гулко прокатился по лестнице. Он у нее был мощный. Громче гудка «Титаника», говаривал Мо.

      Мегги соскочила с подоконника.

      – Иду! – крикнула она, выбегая в коридор.

      Потом метнулась обратно к себе в комнату, сняла с полки блокноты, один за другим, пока на руках у нее не оказалась высоченная стопка, и, с трудом удерживая их, потащила в кабинет Мо. Когда-то здесь была спальня Мегги, здесь она жила, когда они приехали к Элинор с Мо и Сажеруком, но из окна этой комнаты видна была только посыпанная гравием площадка перед домом, елки, большой каштан и зеленый «комби» Элинор, стоявший тут при любой погоде, поскольку Элинор придерживалась мнения, что, если баловать машины гаражами, они от этого только быстрее ржавеют. Когда Мегги решила поселиться у Элинор насовсем, ей захотелось комнату с окнами в сад. И поэтому теперь Мо, обложившись путеводителями и справочниками, возился со своими бумагами там, где спала Мегги в их первый приезд – когда она еще не побывала в деревне Каприкорна, когда у нее еще не было матери, когда она редко ссорилась с Мо…

      – Мегги, ну где же ты?

      В голосе Элинор слышалось нетерпение. В последнее время у нее часто болели ноги, но она не хотела идти к врачу. («Что туда ходить? – говорила она. – Таблеток от старости вроде пока не изобрели».)

      – Иду! – крикнула Мегги, осторожно складывая блокноты на стол Мо.

      Два блокнота выскользнули из стопки и чуть не опрокинули вазу с осенними цветами, которую Реза поставила перед окном. Мегги успела ее подхватить, пока вода не пролилась на счета и квитанции за бензин. Стоя у окна с вазой в руках, перепачканных цветочной пыльцой, она вдруг увидела на дороге между деревьями человеческую фигуру. Сердце у нее забилось так сильно, что ваза все же выскользнула из рук.

      Вот оно, доказательство: Мо был прав. «Мегги, выбрось из головы эти книги, а то скоро ты перестанешь отличать свои фантазии от действительности». Он это часто повторял, и вот пожалуйста. Ведь она как раз думала о Сажеруке, и теперь ей кажется, что там, в темноте, кто-то стоит, как в ту ночь, когда он так же неподвижно ждал перед их домом…

      – Мегги, черт побери, сколько можно тебя звать? – Элинор запыхалась, поднимаясь по лестнице. – Что ты там застыла, как к земле приросла? Ты что, меня… Батюшки, кто это там?

      – Ты его тоже видишь? – Мегги почувствовала такое облегчение, что чуть не бросилась Элинор на шею.

      – Конечно.

      Фигура шевельнулась и быстро побежала по светлому гравию. Она была босая.

      – Да это же тот мальчишка! – Вид у Элинор был ошарашенный. – Который помог Пожирателю спичек украсть у твоего отца книгу. И у него хватило наглости сюда явиться! Он что, думает,