Порт семи смертей. Сергей Зверев

из строя, но сам Голицын не был ранен.

      Старлей сказал Деду, что на дне лежит ящик, а сам был вынужден быстро подниматься на поверхность.

      До кучи из-за здоровой баржи показался небольшой катер. Но не стал двигаться по направлению к сухогрузу. Бандиту, сидящему в нем, это было совсем не нужно. Татаринов увидел смерть. Встав на одно колено, человек с гранатометом на плече смотрел прямо на него.

      Как и когда из воды вынырнул Марконя и как он стрелял, кавторанга не видел, зато увидел результат. Тело стрелка дрогнуло, и оружие выпало из его рук.

      Голова Маркони была еще над водой, когда с другой стороны баржи показались более крупные цели, увешанные стрелками…

      «Тактики, романтики», – сообразил Татаринов. Отвлекающий маневр с фланга и атака в лоб.

      Марконя просчитывал ситуацию не хуже компьютера. До лодки, в которой еще недавно стоял убитый им стрелок, было не более пятидесяти метров. Эх, старость не радость! Он рванул к посудине, на дне которой лежало то, что ему сейчас было нужнее всего: ЭР-ПЭ-ГЭ!

      Катера перли на «Теркина» и стреляли. Несмотря на огонь пулеметов, бандитам удалось приблизиться к судну и выстрелить.

      Две гранаты одновременно ударили в борт на уровне ватерлинии. Корпус порядком тряхнуло.

      Марконя забрался в лодку и, подняв «шайтан-трубу», показал, как нужно обращаться с российским оружием. Он запустил гранату точно в двигатель одного из катеров, обездвижив его и отправив на тот свет несколько человек.

      Точный выстрел заставил пригорюниться участников пиратской вакханалии, и оставшийся на ходу катер ретировался с поля боя.

      Обездвиженную лодку, с которой в воду стали прыгать боевики, без труда отправил на дно стрелявший с палубы Малыш, буквально усилием воли превращая сталь в лапшу. Ныряльщики, они же люди «Х», ничего не поделаешь.

      Татаринов выдохнул.

      – Вот суки.

      Здоровенный мичман смог на секунду расслабиться, привставая с палубы и отрываясь от раскаленного пулемета.

      Бледному капитану механик сообщил об интенсивном поступлении забортной воды в трюм.

      – Насосы не успевают откачивать!

      – Где пробоина? – заорал по рации Пожаров.

      – Две, на уровне ватерлинии, – ответил механик.

      Капитан схватил себя за ус и, оттянув его, отдал четкий и недвусмысленный приказ:

      – Продолжать выгружать муку на причал!

      Автоматная стрельба потихоньку затихла. В наушнике у Татаринова появился голос майора Кривошеева.

      – Мы высадились, можете отводить судно обратно в море.

      – Ничего не выйдет, две пробоины по ватерлинии. Капитан принял решение разгружаться.

      Кривошеев удивился, что Пожаров, оказывается, на что-то еще способен.

      – Хорошо, – отозвался он, – это не слишком меняет ситуацию, пусть разгружается.

      «Для того чтобы корабль поднялся выше пробоин, уйдет часа три-четыре», – рассуждал сам с собой Татаринов, направляясь в капитанскую рубку. На его пути неожиданно,