Последние свидетели. Соло для детского голоса. Светлана Алексиевич

Он подозвал меня и показал: помоги. У ящика были две ручки, мы взялись с ним за эти ручки. Когда донесли, куда надо, немец похлопал меня по плечу и достал из кармана пачку сигарет. Вот, мол, плата.

      Я пришел домой. Мне не терпится, сел на кухне и закурил. И не слышал, как стукнула дверь, заходит мама:

      – Куришь?

      – М-м…

      – А сигареты чьи?

      – Немецкие.

      – Куришь, да еще вражеские сигареты. Это измена Родине.

      То была моя первая и последняя сигарета.

      Однажды вечером мама села возле меня:

      – Мне невыносимо, что они здесь. Ты меня понимаешь?

      Она хотела бороться. С первых дней. Мы решили искать подпольщиков, мы не сомневались, что они есть. Ни на минуту не сомневались.

      – Я люблю тебя больше всех на свете, – сказала мама. – Но ты меня понимаешь? Ты меня простишь, если с нами что-нибудь случится?

      Я влюбился в свою маму, теперь я слушал ее беспрекословно. И это потом осталось на всю жизнь.

      «Бабушка молилась… она просила, чтобы моя душа вернулась…»

      Наташа Голик – 5 лет.

      Сейчас – корректор.

      Я научилась молиться… Часто вспоминаю, как в войну я научилась молиться…

      Сказали: война, я – и это понятно – в пять лет не воображала никаких картин. Никаких страхов. Но от страха, именно от страха, уснула. И спала два дня. Два дня лежала, как кукла. Все думали, что я умерла. Мама плакала, а бабушка молилась. Она молилась два дня и две ночи.

      Я открыла глаза, и первое, что помню – свет. Яркий-яркий свет, необычайно яркий. Мне от этого света стало больно. Слышу чей-то голос, узнаю: это моей бабушки голос. Бабушка стоит перед иконой и молится. «Бабушка… Бабушка…» – позвала я ее. Она не оглянулась. Не поверила, что это я ее зову… А я уже проснулась… открыла глаза…

      – Бабушка, – потом спрашивала я, – как ты молилась, когда я умирала?

      – Я просила, чтобы твоя душа вернулась.

      Через год умерла наша бабушка. Я уже умела молиться. Я молилась и просила, чтобы ее душа вернулась.

      А она не вернулась.

      «Они лежали на углях розовые…»

      Катя Коротаева – 13 лет.

      Сейчас – инженер-гидротехник.

      Расскажу о запахе… Как пахнет война…

      До войны я окончила шесть классов. Тогда был такой порядок в школе, что начиная с четвертого класса все сдавали экзамены. И вот мы сдали последний экзамен. Это был июнь, а май и июнь в сорок первом были холодные. Если у нас сирень цветет где-то в мае, то в тот год она цвела в середине июня. И вот начало войны у меня всегда связано с запахом сирени. С запахом черемухи. Эти деревья всегда пахнут мне войной…

      Жили мы в Минске, и родилась я в Минске. Отец – военный капельмейстер. Я ходила на военные парады с ним. Кроме меня, в семье было еще два старших брата. Меня, конечно, все любили и баловали как самую