Синдром Л. Андрей Остальский

Лежала в темноте пунцовая, как свежесваренный рак. Вот ведь какой был стыд.

      Нет, Нин, на этом все вовсе не кончилось. Наоборот, все только еще начиналось.

      Когда мы оба успокоились, он первым делом сказал: «Прости, что я так… быстро!» Я ничего не отвечала, только сжала его руку: не волнуйся, ничего страшного, я все понимаю. Но на самом деле я сама в себе вовсе не была уверена, мне впору было самой у него прощения просить, ведь позвала я его заниматься любовью, хотя знала об этом деле крайне мало. Ты же помнишь, ну был у меня веселый и жизнерадостный Сережка Скворцов, который пытался заниматься моим образованием, но не все его уроки впрок пошли. Потом еще академик Верницкий что-то такое пытался, пальцами в основном, ой, об этом и вспоминать неприятно… И вот теперь лежала я в некотором замешательстве, никак не могла понять, что делать: то ли попросить Рустама уйти и оставить меня в покое, то ли признаться в невежестве, в неполноценности своей, попросить не судить строго… и научить наконец непонятному искусству любви.

      Он гладил меня по затылку, потом руки его побежали по шее, по груди… «Сбрую сними с меня», – прошептала я. «Ох, да, извини! Как я мог забыть!» Он стал ловко развязывать эти шнуры дурацкие, а по пути будто случайно натыкался то на руки мои, то на коленки, то на живот. Вот-вот до бедер должен был добраться и до прочего. А мне надо было успеть, ну ты знаешь что… Что-что, ну трусы с себя стащить, неужели не понятно! Надо было это сделать так ловко, так незаметно, чтобы он ни о чем не догадался. Наконец я выбрала момент, и р-раз! Но, как назло, именно в эту секунду он направил свои пальцы, свою изучающую экспедицию в тот самый район… Руки наши столкнулись… Он на секунду застыл в недоумении. Пытался понять, в чем смысл моих движений странных… Но потом сдался. Потому что представить, что на самом деле произошло, он не мог. Воображения не хватило. После секундного замешательства решил он, видно, забыть и наплевать. Какая, в конце концов, разница… Он, видимо, из тех мужчин был, что не любят загадок, которые им не удается разрешить…

      Он с удвоенной энергией ринулся изучать меня. Методично целовал везде, покрыл всю поцелуями, ни одного сантиметра не пропустил. Ну и возбуждаться стал снова. Я тоже стала робко его гладить, ласкать, надеясь до губ добраться. И вдруг натолкнулась на Инструмент! О-о, ну и здоровый он опять сделался. Твердый, просто железный. Тут на меня целая гамма чувств нахлынула. Слегка испугалась сначала – все-таки такую штуковину в себя впускать страшновато. Потом вдруг что-то во мне переключилось… Будто поначалу была одна я, а в следующую секунду стала уже я какая-то другая. Сильно другая. Мне… вроде как… не уверена, что подбираю правильные слова… ну, в общем, понравилось бояться! Вдруг меня в жар бросило. Страшно, боязно, жутко – до такой степени, что в груди екает. Сладко замирает. Какое-то дрожание внутри началось. Покатилось по мне от пяток до желудка. До гланд в горле. Вдруг дышать стало невозможно, и… думая только об одном, только об одном, как бы не закричать, как бы не завопить, не заверещать нечеловеческим