Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа. Андрей Орлов

покачнулся, побледнел и прислонился к борту.

      После обеда произошло еще одно событие. На подгибающихся ногах в кубрик втащился Вовка Федорчук со счастливой улыбкой и двумя полными ведрами. В них была вода, хотя на поверхности плавали подозрительные масляные пятна, отливающие перламутром.

      – Вода, – торжественно объявил Федорчук, пристраивая ведра у стены. – Из двигателя слил. С маслицем, с солярочкой, но это ерунда. Там еще немного осталось – с полведра можно отжать.

      Солдаты оживились, столпились у ведер. Серега сунул в воду грязный палец, за что едва не получил по шее, поднес его к глазам, понюхал, сделал скорбное лицо.

      – Дегустировать будем? – спросил Филипп.

      – Кто? – сглотнул Серега.

      – Ты.

      – Почему я?

      – Ну как почему, – начал разглагольствовать Филипп. – По мнению некоторых мыслителей, вся наша жизнь – это медленная мучительная смерть. Есть множество способов ее ускорить.

      – А ну отставить философию Гегеля, – поморщился сержант. – Ладно, расступились со своими нежными желудками. – Он опустился на колени, зачерпнул кружку почти доверху, выдохнул с таким видом, словно собрался выпить кружку спирта, сделал несколько осторожных глотков, печально воззрился на Серегу и передал ему посудину.

      – Родничок живой? – без надежды вопросил Полонский. – Полный букет, кто бы сомневался. Серега, пока не пей. Подождем полчаса. Если наш сержант кеды не отбросит и в козленка не превратится…

      Но жажда была сильнее разума. Серега сделал три глотка. Федорчук слегка позеленел, но проглотил чуток сомнительной жижи.

      Филипп закашлялся, однако чувства юмора не утратил.

      – Полная гармония с картофелем.

      – Пить можно, – заключил Ахмет. – Только осторожно. Дневной рацион увеличиваем на полкружки. Ведра в угол, никому не подходить. Не вздумайте перемешивать эту воду с нормальной питьевой. Будем закаляться, товарищи солдаты.

      Навязчивая идея Сереги Крюкова поймать рыбу принимала маразматические очертания. Обломки антенны для удилища не годились, гнулись и ломались. Он долго возился в трюме, отыскал тонкую стальную трубу не первой свежести, привязал к ней веревку с загнутым гвоздем. Получившийся крючок Серега по итогам раздумий обмотал паклей, смазанной свиным жиром, поплевал на него для надежности. Солдат посмотрел на небо как бы в поисках участия и забросил сомнительную снасть в море. Остальные невольно заинтересовались. Люди сгрудились у борта, ждали.

      За час никто не клюнул, в чем не было ничего необычного. Возможно, рыба в здешнем течении не водилась, или она была не дура, чтобы вестись на невкусную паклю. Кончилось тем, что пакля размокла и сползла с гвоздя. Серега вытащил снасть, и все разочарованно уставились на голый крюк.

      – Бесполезно, Серега, – резюмировал сержант. – Так ты ничего не поймаешь. Хватит жир переводить. Но попытка достойная, считай, что мы ее оценили.

      – И что же делать? – стушевался Серега.

      – Червей