Большая книга искателей приключений. Эдуард Веркин

дуть в больницу. Прививки сделать. От разного… От бешенства, к примеру. Или ты делал уже? Иммунитет имеешь?

      – Не делал…

      Буханкин, покачиваясь, поднялся на ноги. Тоска продолжала снимать.

      – Может, ты нам все-таки объяснишь? – спросила она. – Скажи пару слов телезрителям…

      – Потом. – Я взял Буханкина за локоть. – Он нам все потом объяснит. Правда, Буханкин?

      – Правда… – осоловело сказал уфолог. – Объясню…

      – А сейчас тебе надо ехать в больницу, понял?

      – Понял… Велосипед мне…

      – Карету мне, карету, – сказал я.

      Велосипед валялся тут же, в зарослях лебеды. Я поднял велосипед, сунул Буханкину. Он взял его, машинально забрался в седло и машинально покатил в сторону города.

      – Надо было расспросить хоть, – сказала Тоска и остановила запись.

      – Расспросим. – Я поежился от солнца. – Светило разошлось что-то, надо собираться…

      – Поедем сразу в больницу?

      – Поедем вообще, – сказал я. – А там посмотрим в частности…

      Мы выручили из песка мопед, растолкали его по тропке и медленно покатили вдоль по берегу, до трассы, там я прибавил скорости.

      Я всегда чувствую, когда что-то начинается. На неприятности у меня чутье. И у них на меня, впрочем, тоже. И пока мы гнали по шоссе, я думал. Версий у меня было много, штук семь, наверное. Среди них наверняка была правильная. Правильная версия всегда есть. Надо только…

      Упс. Доехали. До поликлиники. Быстро я, однако.

      Устроились на скамейке напротив приемного покоя и стали ждать.

      – Что мы предпримем? – спросила Тоска.

      – Как что предпримем? Будем пока присматривать. А потом уже решим конкретно. Его мать просила нас что? Присмотреть за ее беспутным сыночком. А пока за ним врачи присматривают, нам за ним присматривать нечего. Или ты интересуешься?

      – Да нет, не интересуюсь. Может, надо было с ним пойти? В больницу? Осуществить тотальный контроль?

      – Брось, – отмахнулся я. – Сначала его будут обрабатывать спиртом, и он будет громко кричать. Ты любишь крики?

      Тоска пожала плечами.

      – Вот и я о том. Затем ему все-таки сделают на всякий случай укол от бешенства. В живот. Пятнадцатисантиметровой иглой. И Буханкин будет орать еще громче.

      Тоска еще пожала плечами.

      – Затем ему станут делать клизму, и это будет самое жестокое. Просто выпадение ядерных осадков какое-то…

      – А клизму-то зачем? – удивилась моя компаньонка.

      – Чтобы токсины из организма вывести, – ответил я. – И вообще. С общеукрепляющими целями. Ты хочешь посмотреть, как Буханкину будут делать клизму? Ты думаешь, в этом что-то есть? Я, конечно, не знаток…

      – Дурак! Не нужна мне никакая клизма!

      – Вот я и говорю, что не нужна. И вообще, продолжим, вернее, начнем нашу инквизицию.

      – Чего начнем?

      – Инквизицию. На самом деле это мрачное слово означает всего-навсего разыскание. Разыскание и никакого членовредительства.

      Значит,