Восьмерка, которая не умела любить. Валерия Леман

пришел устраиваться на работу? – не без тревоги спросил Лунатик вместо ответа на мой вопрос.

      Я поспешил его успокоить, ласково улыбнулся, тут же взял под руку и повел по коридору в милой беседе.

      – Понимаешь, с работой у меня все в порядке – ею меня обеспечивает папа, даже если я того не желаю. Дело тут в другом. Вот у тебя есть хобби?

      Лунатик посмотрел на меня с презрением.

      – Моя работа – это и мое хобби.

      – Восхищаюсь тобой! А вот у меня помимо работы есть хобби – я изучаю случаи насильственной смерти. Так сказать, в метафизическом смысле – не провоцировала ли сама жертва свою смерть предшествовавшей жизнью, своим мировоззрением, образом мысли. Понимаешь?

      Чудик остановился и выдернул свою руку из моих.

      – Хочешь, чтобы я насплетничал тебе про нашего бывшего редактора?

      Хм, быстро схватывает, собака… Я решил зайти с другой стороны.

      – Кто занял место погибшего Лиманского?

      Лунатик дерзко вздернул подбородок и ткнул пальцем в направлении кабинета с табличкой «Главный редактор».

      – Вот сам иди и спроси.

      Настала пора решительных действий. Убедившись, что коридор девственно чист и ничьи любопытные ушки из-за дверей не торчат, я схватил Лунатика за грудки, встряхнул и прижал спиной к стенке (вы наверняка неоднократно видели подобное в кино).

      – Послушай ты, очкарик недоношенный! Если ты немедленно не расскажешь мне все о Лиманском, я тебе нос расквашу. Не сейчас, так вечером подкараулю в темном переулке, ты меня знаешь.

      Он меня знал. Поэтому сердито отряхнулся и направился в конец коридора, к двери с табличкой «Литературный отдел», а я поспешил за ним.

      Его кабинет был тесным и неуютным – окна с пыльными жалюзи, металлические стулья, заваленный «шедеврами» письменный стол. Ни цветочка, ни милой безделушки, одни кипы исписанной бумаги. Ох уж мне эти гении…

      Лунатик молча устроился за столом, сдвинул бумаги в сторону и мрачно уставился на меня, усевшегося напротив него на таком же безобразном модерновом стуле.

      – Ну, что конкретно тебя интересует?

      – Все. Каким человеком Лиманский был, сколько имел любовниц, ругался ли с женой, у кого торчал полночи перед убийством, о чем спрашивали сотрудников следователи и кто что отвечал. Ну, ты понимаешь.

      Лунатик поморщился.

      – Ничего про жену и любовниц не знаю. Мы с шефом редко общались – я просто отдавал ответственному секретарю свои статьи, а потом, бывало, редактор вызывал меня, чтобы сделать замечания или что-то спросить.

      – А вопросы следствия?

      – Дак так, ничего особенного. «Где вы были в ночь на…», «Не угрожал ли кто…», «Не выглядел ли…» и все в таком роде.

      Этот тип начинал меня раздражать.

      – Ты что, действительно никого и ничего вокруг себя не видишь и не слышишь? Ведь всегда ходят разные слухи, домыслы, сплетни, люди судачат в курилке…

      – Я не курю.

      Еле