Репортаж с того света. Светлана Алешина

из фотопленок. С полдюжины ящичков, в которых, по-видимому, хранились эти пленки, были свалены в другом углу. Сильно обтрепанный диван опрокинут на бок. Двустворчатый шкаф, единственная створка которого висела на одной петле, буквально выблевал из себя все содержимое на пол.

      – Елы-палы, – совсем по-митьковски произнес Кряжимский, – здесь что, происходил шабаш?

      – Не шабаш, а обыск, – стараясь сохранять спокойную деловитость, ответила я.

      – Что же здесь искали? – задумчиво спросил Кряжимский скорее всего для того, чтобы не молчать.

      Жертва журналистики, Кряжимский, как это ни парадоксально звучит, верил в слово или, вернее, словам. Да, да, верил, несмотря на отсутствие иллюзий, солидный жизненный опыт и присущую ему, как, впрочем, и всем его собратьям по перу, долю профессионального цинизма. Верил как раз в силу своей специальности, о которой говорил, используя термины «благородная миссия» и «высокое призвание».

      – Искали, как мне кажется, то, что имеет непосредственное отношение к деятельности Клочкова как фотографа, – авторитетно обобщила я, испытующе глядя на Кряжимского.

      – Фотографии? – как-то испуганно спросил он, сделав удивленное лицо.

      – Чему вы так удивляетесь? – с оттенком раздражения в голосе обратилась я к своему заму. – По-моему, случай классический, и терять голову тут не от чего.

      Уловив в моей интонации насмешливое пренебрежение и легкую укоризну, Кряжимский поморщился.

      – Дима, – раздался из прихожей бодрый старушечий голос, – у тебя дверь открыта.

      – Вы закрывали дверь? – шепотом спросила я Сергея Ивановича.

      – Забыл, – виновато произнес он. – Не часто приходится проникать в чужие квартиры.

      Что же это так не везет-то? Ну почему в книгах и фильмах все получается легко и просто? Теперь эта старушка поднимет истерику – хлопот не оберешься!

      Я ринулась в прихожую. На пороге стояла высокая и на удивленье прямая старуха. Лет семидесяти, насколько я могла определить. В кремовой кофточке из тонкого трикотажа и хлопчатобумажных брюках. Легкие седые волосы, нимбом окружавшие ее голову, были аккуратно завиты и причесаны. Через плечо перекинут веревочный ремешок плетеной пляжной сумки. На ногах – кроссовки. Этакая продвинутая бабулька. Увидев меня, она удивленно остановилась.

      – Кто вы? – надменно подняла она голову.

      Она была выше меня, хотя и меня бог ростом не обидел (как-никак метр семьдесят три), и смотрела сверху вниз. Вот влипли-то! Это же надо, застукали в чужой квартире с трупом хозяина. Ну не молчи же, Оля, надо что-то говорить.

      – Простите, не знаю… – смело посмотрела в ее светлые глаза. Во время паузы я старалась подобрать нужные слова.

      – Виолетта Гавриловна, – произнесла старуха, сверля меня взглядом. – Я – Димина соседка.

      «Что, в гляделки будем играть?» – читалось в ее взоре.

      – Меня зовут Ольга Юрьевна, – с достоинством произнесла я, не отводя взгляда, – я главный редактор газеты