Корабль «дураков». Юрий Горюнов

одежды, чтобы дать им повод видеть и додумывать. А у вас какой источник?

      – Кисти, краски.

      – Тоже не плохая творческая профессия, – засмеялась Проститутка.

      – Но не так доходна.

      – Везде свои минусы. Вы можете себе позволить иногда творить для себя.

      – Это да, – засмеялась Художница. – Трудно представить, что вы творите для себя.

      Проститутка ухмыльнулась в ответ: – Верно, это мне не под силу, для себя я могу только вытворять. А этот мелкий, чем вас ублажал?

      – Он писатель.

      – Значит, зануда, – сделала она вывод. – Еще одна творческая личность.

      – Творческая, – согласилась Художница, – но как выяснилось, он не написал ни одной книги, а только все еще пишет.

      – Какое счастье! – воскликнула Проститутка. – Он делает подарок, избавляя других от своих не оформленных мыслей. А вы надо полагать, как все здесь, сбежали?

      Художница кивнула головой в знак согласия. Она поняла вопрос. Обе женщины замолчали, они понимали, что не зависимо от того, что оказались здесь, жизнь продолжается, а значит надо принимать ее новые условия, да и как их не принимать, выбора не было.

      – Я тоже пойду, – сказала Художница и поднялась.

      – Надеюсь не из-за моей компании?

      – Ну, что вы! Пойду, может получиться написать.

      Она встала и пошла вдоль борта.

      Проститутка осталась одна. Перед ней простиралась гладь. Она понимала, что в этом замкнутом пространстве корабля каждый, кто здесь оказался, оберегал свою независимость, и в первое время, знакомство проходит скованно, но необходимая вынужденность, заставит направляться к общению.

      Кто была эта женщина, сидящая в шезлонге, знала только она. У нее не было желания посвящать случайных попутчиков в свое прошлое, каким бы оно ни было. Был ее внешний вид реальным отголоском прошлого или это просто каприз для себя, было ведомо только ей. Ей действительно было все равно, что о ней думают в этом замкнутом мирке под названием корабль «Надежда». Что винить людей, когда их мир скуден и обсуждать других, возможно, их единственное развлечение. Так стоит ли лишать их этого малого счастья. У нее не убудет, а им есть чем заняться. Она еще немного посидела и, поднявшись, ушла с палубы.

      2

      После ухода женщин на палубе практически сразу появился мужчина, примерно лет пятидесяти. Щеки покрывала окладистая борода, длинные волосы доходили до плеч, но особенность его была в том, что одет он был в рясу, что могло свидетельствовать о его причастности к религии. Он не торопясь шел вдоль борта, с тихим спокойствием в глазах поглядывая на воду, сквозь сетку. Подойдя к шезлонгу, где только что сидели женщины, он подергал один из них, и, убедившись, что тот крепко закреплен, сел.

      Положив руки на колени и вглядываясь в водную гладь, наслаждаясь влажным воздухом, он погрузился в свои мысли. Он считал себя Монахом, но не отшельником; любил общение с людьми, и одиночество, которому отдавали себя отшельники, было не для него. Он не осуждал своих собратьев за отшельничество, но не понимал их; только в общении с людьми можно искать истину,