Слишком чужая, слишком своя. Алла Полянская

чувство привела, а тогда уж и себе давай нитроглицерин искать. А водителя того так и не нашли. Да, по всему видать, не очень и старались.

      – Да кто там его искал! – вмешалась вторая старушка. – Ведь буквально перед этим Валя видела аварию – господи, и пришлось же так! Напротив «Орфея», ну, возле горки. Такое, рассказывала, творилось – ну просто фильм американский! Летит красная небольшая иномарка, скользко, каток просто! А за рулем девушка. Сзади догоняет темно-синяя машина и бьет ее в бок – раз, другой, а там, как на грех, мостик. Так и полетела красная машина вниз. Хоть и не высоко, так ведь тот негодяй, Валя говорила, по всему видать, не раз ударил в бок машину, в которой девушка была, потому что дверца была смята. А потом машина так побилась – кто бы мог разобрать! И девушка погибла. И что ты думаешь? Валя осталась там, на месте, рассказала этим негодяям из милиции, что видела, а они знаете, как отнеслись? Ты, бабка, говорят, боевиков обсмотрелась. А она же их не терпела, всю жизнь учительствовала! И ведь заставила-таки их записать свои показания, да что с того… Читала я потом в газете, что дело якобы закрыли – несчастный, дескать, случай. Никто и не искал!

      – А ты по какому делу? Может, мы поможем, потому как в квартиру к ним тебе лучше не ходить. Саша, бедняга, так переживает, лучше не напоминай лишний раз. Жизнь душа в душу прожили, дочь вырастили – ни ссоры, ни спора, слова плохого друг другу не сказали – и беда такая! Так ты чего хотела-то?

      – Нет, уже ничего. Этого уже никто не сможет…

      Я встаю и иду прочь. Что я могу сказать? Только то, что старая учительница погибла, скорее всего, из-за меня. Из-за того, что настаивала на том, что не устраивало многих? Или нет? Может быть, просто совпадение? Но я принципиально не верю в совпадения!

      – Эй, девушка! – Это снова меня. – Пожалуйста, вернись!

      – Да?

      – Так это ты была в той красной машине? – Она слишком многих людей видела в своей жизни, врать не имеет смысла.

      – Я.

      – Сядь, дочка, и послушай, что я тебе скажу, – я покорно усаживаюсь на скамейку. Старушка уже одна, ее соседка ковыляет к подъезду. – Я попросила Анну вынести мне воды, она тут на первом этаже живет, так что времени у нас мало. Слушай меня, дочка. Ты же пришла порасспросить Валю о том, что она видела?

      – Да.

      – Зачем? Разве тебе недостаточно того, что ты там была?

      – Нет. У меня амнезия.

      Этой женщине я могу говорить только правду и ничего, кроме правды. Может, потому, что никто не называл меня так – «дочка»?

      – Поэтому на тебе парик? Операция?

      – От вас ничего не скроешь!

      – Ты скрывай от тех, от кого надо. А сейчас слушай: Валя погибла из-за того, что видела тогда. В травмпункте работает моя внучка. Она узнала Валю, а Валя была еще жива. Она тоже смогла узнать Натку и сказала ей: та же самая машина, синяя. Прошептала и умерла. Никто не слышал, а у Натки хватило ума никому не проболтаться, а уж потом и я ей молчать приказала строго-настрого. А тебе говорю. Тебе надо бы бежать, они же найдут тебя – тем более теперь, когда ты все забыла. Беги, дочка, может, и спасешься.