Книга темной воды (сборник). Андрей Егоров

буркнул коренастый медик. Очевидно, известие о том, что вирус убивает сразу, ему тоже не понравилось.

      – Мозги включи. Топлива даже на взлет не хватит.

      – Е-мое. Так и знал, что это паршивая затея.

      – Пасть закрой. Кто тут главный?!

      – А разве вы не посмотрите на вирус, не сделаете пробы воздуха? – вмешался в перепалку коллега Малинин.

      – Да, – поддержал я, – кто знает, господа, возможно, этот вирус давно известен науке? В таком случае, вам не составит труда его уничтожить.

      Тощий уставился на меня так, словно увидел впервые.

      – Я туда не сунусь! – замотал головой доктор с бычьей шеей.

      – Еще как сунешься! – возразил тощий и поинтересовался хмуро: – На базе еще кто-нибудь есть?

      – Всех поразил вирус, – с грустью в голосе поведал я. – Мы с коллегой Малининым были в рудном тоннеле, а когда выбрались на поверхность, он уже разбушевался.

      – Вирус? Разбушевался?

      – Он уничтожает все живое, – подтвердил я.

      – И неживое, – уточнил коллега Малинин. – На время.

      Повисла пауза. На лице главного медика – так он сам себя отрекомендовал, и я сразу понял, что это очень солидный и знающий специалист – отразились тяжелые раздумья. Затем он проговорил:

      – Показывайте ваш вирус. Только вы пойдете впереди. Мы чуть сзади. На всякий случай…

      Мы с коллегой Малининым неразлучные друзья. Когда его только привезли на базу, он почти не говорил, а когда говорил, сильно заикался – как потом выяснилось, путал гласные с согласными. На базе он оттаял душой, все больше раскрывался как личность. А когда, наконец, заговорил связно после очередной порции мрака, выяснилось, что это интеллигентнейший человек, большой любитель Кафки и Мольера, доведенный до отчаяния людской злобой и непониманием. И я в очередной раз понял, что даже в увечном рассудке может скрываться красота…

      Пока мы шли по пустым коридорам базы, главный медик все время расспрашивал, где мы держим торийную руду, много ли у нас ее, хорошо ли работает автопогрузчик в стыковочном отсеке. Я охотно отвечал на вопросы. А коллега Малинин делился с врачами техническими сведениями о том, какова мощность автопогрузчика, на каком заводе сконструирован наш агрегат и даже, в каком году началось массовое производство подобных моделей.

      Меня всегда поражала энциклопедичность знаний моего друга. В отличие от коллеги Малинина, я не мог запомнить самые простые вещи. До прибытия на базу, к примеру, все время забывал, в каком году родился. Помнил только число и поэтому день рождения отмечал каждый месяц. С одной стороны это хорошо и даже очень здорово, но с другой – к моменту прибытия на базу мне, по моим подсчетам, сравнялось триста пятьдесят шесть, а это для работника рудной добычи слишком много. Пришлось в анкете скинуть двести шестьдесят шесть. Получилось ровно девяносто. Мой работодатель не возражал. Даже напротив – очень смеялся и сказал, что я замечательно выгляжу для своих лет…

      По стенам расползалась медлительная серость, тянула щупальца, вяло превращала