Две половинки темной души. Ольга Володарская

воскликнул Данила и распростер объятия.

      Его акцент резал ухо. И все равно Тане фраза, произнесенная братом, показалась песней. Она подалась вперед и обняла Данилу. Затем Марину.

      – А уж как я рада! – выдохнула она, уткнувшись в волосы младшей сестры. – Ребятки…

      Таня заплакала, не ожидая от себя этого. Глаза Марины тоже увлажнились. А вот Данила оставался холодным. Его красивое лицо не дрогнуло. Как будто он был совсем не рад встрече. А заветные слова сказал только из вежливости, что культивировалась в нем годами.

      – Малышка моя… – Это произнес Илья. – Девочка…

      И отобрал Маринку у Тани.

      Когда она была крохой, он возился с ней больше остальных. Даже больше Тани, не говоря уже о матери. Та родила и… забыла об этом. За младшими ходила Татьяна. За Ромой, Данилой, Мариной. А Илья только за Мариной. Она его умиляла. И вот теперь девочка выросла, но не перестала быть Илюшиной любимицей.

      – Я помню тебя, – выдохнула Марина. – Ты играл со мной… в… кочки-мычки…

      – Кошки-мышки, – захохотал Илья. – Но я не думал, что ты все еще помнишь!

      – Помнишь…

      – Слушай, до меня ведь только сейчас дошло, что ты слышишь! Или ты по губам читаешь?

      Марина убрала распущенные волосы и продемонстрировала слуховой аппарат.

      – Еще потребовалась операция, – добавила она.

      – Тебе тоже? – спросил Илья у Данилы, красноречиво посмотрев на его левую руку. Из-под манжеты выглядывала обычная кисть.

      – Это протез, – сообщила Марина.

      – А где Роман? – спросил Данила, сделав неправильное ударение на первый слог. Ему не хотелось обсуждать свою руку, это явно бросилось в глаза.

      – А хрен его знает! – пожал плечами Илья. – Обещал быть сегодня…

      И тут Таня увидела его… Романа.

      Он кардинально изменился, и все же она сразу поняла: вот он, ее брат!

      Такой же ладный, крепкий, как Илья, но с более развитыми мышцами. Было видно, что он завсегдатай тренажерного зала. Но не фанат. Лицо спокойное, но не такое бесстрастное, как у Данилы. Глаза смотрят с интересом, губы чуть улыбаются. И во всем облике непоколебимая уверенность в себе. То, чего так не хватало Роме-маленькому.

      Он шел не один, а с женщиной. Ей было лет сорок пять на вид, возможно, чуть больше. Невысокая, хрупкая на вид. Рома очень бережно поддерживал ее под руку

      – Я узнал тебя, Таня, – с улыбкой произнес он, подойдя. – По твоему боевому носу!

      У нее действительно был боевой нос. Широкий, сильно вздернутый. В третьем классе она играла старуху Шапокляк без грима.

      – А я тебя по твоему лбу неандертальца, – в тон ему ответила Таня. У Ромки были ярко выраженные надбровные дуги. Они даже загорали больше, чем все остальное лицо.

      Рома и Таня обнялись.

      – Это, как я понимаю, малые? – спросил брат, указав на Данилу и Марину.

      – Они самые. Американцы.

      – А это мама моя, Любовь Михайловна, – представил он свою спутницу.

      – Очень приятно.

      – Мам,