Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо. Мария Брикер

Позвоните после Нового года. Впрочем, зачем ждать? У Василисы Андреевны поинтересуетесь. Она должна знать имя этого ребенка.

      – Спасибо, я так и сделаю.

      – Возвращаясь к теме нашего разговора. Я думаю, Колесниченко не была сильно опечалена отчислением подруги. Девочка эта отчисленная, Юлей, кажется, ее звали, была фавориткой Василисы Андреевны. Когда ее выгнали, освободилось место для Вероники. Сомневаюсь, что они общались дальше. Наша школа – довольно закрытая система, и контакты с внешним миром ограничены. С другими девочками, как я говорил, дружба у Вероники не сложилась. Били ее даже пару раз.

      – Кто?

      – Всем миром, как говорится. В душевой зажали, и каждая свою лепту внесла. Благо, ничего не повредили, отделалась синяками и царапинами.

      – Кто зачинщица избиений, выяснили?

      – Танька Трушина, мелкая и злая, как волчонок. Как раз с ней у Колесниченко чаще всего стычки были. В основном на социальной почве.

      – В каком смысле? – не поняла Зотова.

      – Таня из богатой семьи. Ее отец, Георгий Владимирович Трушин, – известный ресторатор. Мама – в прошлом известная модель Кристина Петровская.

      – Вроде знакомое имя.

      – Вряд ли вы ее знаете. Она шестнадцать лет назад ушла из модельного бизнеса. Очень красивая женщина была. Впрочем, Кристина Витальевна и сейчас красавица. В кого Танька пошла – непонятно. Я рост имею в виду, – улыбнулся Бурмистров. – Родители в Тане души не чают и балуют. У нее есть все, о чем может мечтать любая девочка. Помимо всего прочего, отец Трушиной является главным спонсором школы. Танька королевой себя здесь считает и пытается всех строить. У Вероники другая материальная ситуация была. Плату за обучение у отчима каждый раз приходилось выколачивать. Колесниченко это знала и комплексовала сильно. Я уже не говорю о том, что денег на карманные расходы Веронике почти не давали. Не понимали они, что девочке разные мелочи нужны, косметика там, одежда модная, тот же мобильник. Мать ей присылала одежду и продукты, над которыми все девочки смеялись.

      – Что за продукты? – не поняла Зотова. Она не могла представить, что продукты могут быть смешными.

      – Разносолы всякие, варенье домашнее, сало.

      – Что же в варенье и сале смешного?

      – Шут их знает, дур бесполезных! Они же все на диетах сидят, чтобы задницы не выросли. С этим все строго. Никаких чипсов, пицц, гамбургеров, сладостей, газированных напитков и прочей муры, которую так любят подростки. Честно говоря, я на тайные походы девочек в магазин за сладостями и булочками закрываю глаза. Жалко мне их. Они злые, потому что голодные. Здоровую пищу, которую здесь для них готовят, есть невозможно. Все пресное, несоленое – мерзость. – Яков Сергеевич скривил лицо. Зотова изобразила на лице похожее выражение. – Эх… Я бы сейчас от сальца не отказался, – хлопнул себя по коленям Бурмистров. Зотова сглотнула слюну, отметив, что впервые после отравления у нее появился аппетит. Девочкам она искренне сочувствовала. Лишать подростков такого удовольствия, как нормальная