Крушение России. 1917. В. А. Никонов

Государь отдавал должное его качествам»[243]. О причинах недовольства Коковцовым в Думе не могла не написать Тыркова-Вильямс: «Не было у него внушительной красоты, сановитой уверенности премьера. Маленький, седенькая борода лопаточкой, голос глуховатый, однообразный, но неутомимый. Коковцов мог говорить час, два, три, ровно, без интонаций, без переходов. Нас, журналистов, он приводил в отчаяние, в ярость»[244]. Оппозиции не угодишь.

      В январе 1914 года царь дал отставку Коковцову. Поводом к отставке послужило письмо царю, в котором премьер резко возражал против инициированного царем антиалкогольного законодательства, которое могло «подорвать наше финансовое положение и лишить государство всяческой возможности удовлетворять его многообразные потребности, не исключая и государственной обороны». В тот же день Николай направил рескрипт преемнику Коковцова на посту министра финансов Петру Барку с прямым осуждением позиции теперь уже экс-премьера и повелением «принять меры к сокращению потребления водки»[245]. Как видим и еще увидим, существует неразрывная связь между крушениями России и антиалкогольными кампаниями. Причем не только хронологическая.

      Император вновь призвал на премьерство Горемыкина, которому тогда уже исполнилось 75 лет. Именно с ним Россия встретит Первую мировую войну. Горемыкин вызвал своим возвращением необычайное возмущение не только со стороны прогрессивной общественности, но и многих собственных подчиненных по Совету министров. Внутри правительства не замедлило возникнуть оппозиционное течение, представлявшее премьера «дряхлым и беспомощным стариком» и ставленником императрицы и Распутина, чье имя стало все шире разлетаться по коридорам власти и светским салонам. Группу либеральных оппозиционеров возглавили Сазонов, Барк, государственный контролер Петр Харитонов и ставший к тому времени министром земледелия Александр Кривошеин. Они намеревались убедить царя убрать из правительства не только премьера, но также главу МВД Николая Маклакова, министра юстиции Ивана Щегловитова, обер-прокурора Священного Синода Владимира Саблера, военного министра Владимира Сухомлинова. «С каждым днем во мне крепло убеждение, что пока не будут отдалены от дел Горемыкин и поддерживающие его столпы реакции, между которыми я считал министра юстиции Щегловитова наиболее опасным ввиду его дарований, правительство не приобретет в стране доверия, без которого оно не может успешно выполнять своих задач»[246], – напишет Сазонов. В результате произошедшего раскола правительство накануне войны оказалось совершенно парализованным. Английский посол с грустью констатировал «отсутствие какой-либо солидарности или коллективной ответственности среди членов русского кабинета»[247]. Вместо принятия решений его члены занялись сведением счетов и подковерной борьбой. А Дума боролась со всеми ними. Время для этого они нашли не лучшее.

      Законодательная

243

Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 316–317.

244

Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. С. 346.

245

Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Кн. 1. С. 220, 222–223.

246

Сазонов С.Д. Воспоминания. С. 321.

247

Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. С. 80.