Любовь зла. Светлана Алешина

журналист, а парень еще и сам не знал, чего ему в этой жизни надо. К тому же Степа крепко засел на игле, а бросить воли не хватало. Кряжимский за ним как второй папа ходил, еду приносил, когда у парня и крошки дома не было, давал денег за квартиру заплатить, разговаривал с ним, одним словом, помогал как мог. И хотя парень не учился толком, его почти выгнали из института, и шлялся он неведомо где, думаю, случалось и квартирные деньги переводить на наркотики, ты же знаешь нашего Сергея Ивановича – упрям как черт. Да и парень все же не совсем дурак был: понял, что чего-то еще хочет в жизни, и взялся за ум.

      – Да, я помню: Кряжимский хотел нас как-то познакомить с юным дарованием, будущей звездой журналистики, – подтвердила я, про себя изумляясь столь необычному для молчуна Виктора монологу. – Как тогда Ромка на него дулся, вспомнить страшно!

      – Все оказалось не так просто, – продолжал Виктор. – На наркотики деньги нужны, Степан и связался с какой-то компанией. Потом соображать стал, понял, куда вляпался, но ведь, когда доза нужна, все по барабану. Уж не знаю точно, что они там еще натворили, но, по словам Кряжимского, разграбили пару ларьков и один сожгли, а также проникновенно беседовали по ночам с поздними прохожими, убеждая их пожертвовать деньги на хлеб несчастным и немощным. И вроде бы, когда Степа решил завязать, нашел работу, он тогда даже деньги Кряжимскому вернул, кое-кто из его «друзей» начал возмущаться, что же, мол, мы, гад, недостаточно для тебя хороши? Чумарили, в общем, и не отпускали.

      – А как они с Кряжимским познакомились? – данный вопрос давно не давал мне покоя.

      – Не знаю точно, – пожал плечами Виктор. – Но это было приблизительно в то время, когда Сергей Иванович готовил серию статей о преступности среди молодежи и, в частности, о наркотиках. Помнишь?

      Я мрачно кивнула.

      – Вроде бы как была ментовская облава на наркоманов, и Кряжимский тогда умудрился отмазать парня, ссылаясь на его участие в журналистском расследовании. И с тех пор он, видимо, решил, что раз уж вмешался в естественный ход событий, то и доводить дело надо до конца.

      – А про Настю ты что-нибудь знаешь? – спросила я под конец.

      Виктор говорил уже так долго, и я начала панически бояться: в любую минуту он мог закрыть рот и отделаться от меня выразительным мычанием. Но чувствуется, дело действительно показалось Виктору серьезным, и пока сложностей в общении из-за его гипертрофированной тяги к молчанию не возникало.

      – Девушку его?

      – Бывшую, – поправила я его.

      – Ну да, – согласился он. – Теперь бывшую. Любил он ее сильно, а она, по словам Кряжимского, совсем пропащая наркоманка.

      – А про Алексея со сломанным носом ничего не слышал?

      Виктор отрицательно покачал головой.

      Разговор на некоторое время прервался. Виктор переваривал услышанное, и я решила все же доесть пирожное, обдумывая, что делать дальше.

      – Давай вот как, – вдруг первым нарушил молчание Виктор.

      Я чуть не подавилась от неожиданности, закашлялась и просипела:

      – Говори,