Посвященная. Как я стала ведьмой. Аманда Йейтс Гарсиа

отражали солнечный свет. Волшебные скульптуры. Что заманчиво в движении нью-эйдж, – то делает его также и уязвимым для критики. Философия нью-эйдж говорит, что перемены бывают мгновенными и простыми и что мы можем получить желаемое, просто охватывая его силой духа или произнося правильную мантру. Более широкий социальный контекст наших желаний редко принимается во внимание. Все в «Парадиз Фаунд» было индивидуальным, и ничего – политическим. Там были кристаллы и метафорические карты с животными; а сообщения, доставляемые богами и богинями с помощью домохозяек Среднего Запада, ангелов и ангельских существ, содержали важную информацию: у наших жизней есть предназначение, цель, мы находимся под защитой, все идет согласно плану, и ангельские существа присматривают за нами и придут нас спасти и предотвратить саморазрушение.

      В то время как я наслаждалась идеей о том, что где-то существует сборище ангелов, охраняющих меня, мне также хотелось жить жизнью дерзких интеллектуальных приключений, отдавая должное абсурдному и одинокому состоянию человека при полной свободе. «Я бунтую, следовательно, я существую», – провозгласил Альбер Камю. «Да!» – ответила я. Не зная, как согласовать свое желание бунта с желанием быть защищенной и окруженной заботой, главным утешением для себя я нашла занятия танцами. Иными словами, я отыскала свое пристанище в своем собственном теле. Меня также успокаивали слова Ницше: «Мы должны считать потерянным каждый день, в который мы не танцевали». В танце вопросы бытия проходили через плоть, сквозь вес и дыхание, музыку и движения. Моя учительница танцев, Кей Фултон, чернокожая женщина в возрасте около сорока лет, с жизнерадостной улыбкой и пристрастием к ковбойским шляпам, всегда говорила нам мудрые слова о том, что нужно быть уверенными в себе, занимать свое место. «Почувствуйте ногами землю. Позвольте своему телу сказать «Я есть», – поучала она нас, и этим опровергала последователей Декарта, которые предпочитали бестелесный разум.

      Я получила первый призыв к колдовству, который теперь считаю обрядом крови, во время всех этих исследований взрослой жизни. Мы с Даршаком занимались сексом на диване. В целом наши любовные ласки были невинными, немного неуклюжими, но с удивительной, редкостной чувственностью. Я водила пальцем по изгибу его брови, а он зарывался лицом мне в шею так, что я чувствовала, как меня щекочут его длинные ресницы. В ту ночь наши угловатые подростковые тела создавали горы из одеял. Спустя десять минут усердных попыток Даршак, хихикая, спросил меня, не обмочила ли я постель. Спросил из-за хлюпающего влажного звука, появлявшегося, если мы двигались.

      Мы откинули покрывала и обнаружили, что были мокрыми, от колен до груди, вымазанными в теплой, липкой субстанции, черной в пятнистом свете луны. Прибежав в ванную, мы включили свет и увидели, что это кровь. Как-то сразу же кровь появилась везде. Брызги на стенах, грязные мазки на полу, бегущие по душевым занавескам вниз на плитку струйки, заполняющие слив. Мы не знали, откуда она берется, я не ожидала месячных