Записки из клизменной. Алексей Смирнов

буря.

      И я сочувственно кивал, разводя руками. Ничего не поделаешь.

      Иногда самочувствие бывало хреновое, а бури не было. Тогда приходилось вызывать ее самостоятельно:

      – Доктор, у меня тяжелая голова.

      Я начинал беспокоиться:

      – Наверное, это магнитная буря. Вы разве не слышали?

      Нет, не слышала. Но непременно услышит – не по радио, так на лавочке.

      Летуны и ползуны

      Рожденный ползать летать не только не может, но и не должен.

      Ехали мы как-то на работу, в больницу. Электричкой. Унылая и постылая дорога. Мы с урологом сидели напротив добрейшего невропатолога С. и его жены.

      Уролог порхал, уролог плескал руками. Он подпрыгивал демоническим бесом – обольщал жену товарища уже без желания, без надежды, понарошку, по причине глубоко въевшегося порока. Жена С. смотрела на него с брезгливой жалостью. Но тот не унимался и не умолкал ни на секунду.

      С., сдержанно улыбаясь в бороду, помалкивал. Ему было не угнаться за урологом.

      Так продолжалось довольно долго. Но вдруг С. ожил, он надумал ввернуть словцо. Как маленький мальчик из интеллигентной семьи, который впервые в жизни, набравшись храбрости и умирая от страха, называет соседа по песочнице жопой.

      Ему хотелось что-нибудь этакое отчебучить. Повисла недолгая пауза, и С. ей воспользовался. Он расплылся в улыбке и выпалил:

      – Наши жены – ружья заряжёны!

      И замолчал.

      А до этого уролог рассказывал о чем-то крайне непристойном.

      Жена посмотрела на С. с отвращением. Уролог восхищенно захохотал, колотя себя ладонями по коленям.

      Вот и правильно говорят: не садись не в свои сани. С. так и молчал, а уролог никак не мог успокоиться.

      Он и на работе продолжал в том же духе: ухватил нашу медсестру за задницу и вкрадчиво спросил:

      – Галина Николаевна, вы ведь возьмете у меня минет?

      Та смеялась и кокетливо уворачивалась:

      – Перестаньте, перестаньте!

      Эпидемиологический прецедент

      Однажды наш уролог загремел из-за беляшей в инфекционную больницу. Его угостил верный товарищ, хирург Кумаринсон, с которым они изображали специальных мусульмано-иудейских врачей и промышляли обрезанием.

      Тумаринсон купил беляши и подарил урологу.

      У того разразился понос длиною в жизнь. Выйдя из больницы, он не переставал восхищаться персональным ночным горшком, который ему выдали – с личным номером и даже, по-моему, с фамилией.

      Но до того все недоумевали, куда вдруг подевался уролог.

      Я рассказал сестрам, и они захохотали:

      – В носках своих, что ли, Кумаринсон ему беляши принес?

      Трость

      Попадаются люди, которые с болезнью ничего для себя не теряют и не приобретают.

      Им вроде и посочувствуешь, а потом пожимаешь плечами. И вроде бы они не такие уж равнодушные, и не самые тупые, и беспокоятся в меру – а все как-то оно не так, без огня.

      Лежала у меня одна. Тетка такая, рыхлая, лет пятидесяти. У нее болела и слабела