Зачем?. Елена Черникова

сосредоточенно. Музыка? Вряд ли. Слишком серьёзные лица. Интересная ночная радиопрограмма? Но почему бы им не слушать радио дома, в тепле? Чудаки? Или тоже любят эту площадь странною любовью?

      Женщина заметила Марию и выключила прибор. Сняв наушник, она вопросительно посмотрела на мужчину, потом на Марию и сказала:

      – Здравствуйте. Вы здешняя?

      – Пока – да, – улыбнулась Мария как можно приветливее, болезненно резко вспомнив причину своего ночного пребывания вне дома. – Я… Мне пришлось погулять по городу. А вообще я очень люблю это место.

      – Мавзолей? – осведомился мужчина.

      – Мавзолей… – призадумалась Мария. – Давненько я не думала о нём. И курсантов на карауле уже нет, жаль. Красиво было… А где они?

      – Да уж, действительно давненько! – рассмеялась женщина.

      У неё было круглое лицо без морщин, короткая стрижка с остатками химзавивки, небогатое драповое пальтецо с кроличьим воротником. Поношенные серые сапоги выпуска прошлого века выдавали её безразличие ко всему внешнему, дамскому, спецэффектному.

      Мужчина был подстать: круглый беретик тусклого темно-синего сукна, кое-как подстриженная бородка с проседью, толстые роговые очки, чёрные грубые ботинки того же вида, что и сапоги его спутницы.

      Прямо скажем, пара контрастировала с примоднённой дамочкой, в которую Мария превратилась вчера стараниями Аристарха Удодовича.

      Тем не менее какой-то флюид протянулся, и общение продолжилось.

      – Если у вас есть время… – медленно сказала женщина. – Хотите послушать? – Она посмотрела на коробочку.

      – Хочу, – ответила Мария, действительно заинтригованная событием.

      – Возьмите мой наушник, – распорядилась женщина. – Я это всё уже слушала много раз, только в другом городе. А сегодня вот удалось и здесь постоять. Вместе с ним послушать…

      Мария поначалу решила, что с ним — это про мужчину в берете. Но…

      «…По мере раскрытия своих лепестков человек становится тем самым цветком невообразимой красоты, который ещё не появился на Земле, но он обязательно появится, – сообщил голос в наушнике. – Этот цветок будет прекрасен. Этот цветок – тот самый лотос, о котором говорится, что у него тысяча лепестков. Нет! У него миллионы лепестков! И каждый лепесток сияет своей необыкновенной, сказочной красотой… Ваши уникальные, непередаваемые краски – и земные, и космические… Есть планеты, по которым Солнце только скользит… Ваша планета, благодаря тому, что имеет тончайшую сетку… она пропускает смягченное Солнце… нестремительное Солнце… Ваша планета в конце концов освободится от бед и несчастий…»

      – Кто это говорит? – не удержалась Мария.

      Женщина выключила диктофон и просто ответила:

      – Ленин.

      Вернёмся в квартиру Ужовых, осаждённую журналистами, общественниками, индивидуально-любопытствующими, компетентными, профанами, – словом, весь мир вздыбился и ежесекундно втягивал в судорожную охоту