Третье человечество. Бернар Вербер

поставила бокал на стол:

      – О, вот как. Значит, вы романтик.

      – Да, я несу это бремя на своих плечах. Как говорил мой отец, «любая ошибка, которую человек признал, становится его творческим выбором».

      – Хорошо сказано.

      Он уловил аромат ее духов с резким запахом пачулей и скрытое за ним благоухание кожи.

      Она же вдохнула слегка дурманящий запах пота, насыщенный мужскими гормонами, и запах туалетной воды с бергамотом.

      Он придвинулся ближе:

      – Поверьте, мне и правда кажется, что я знаю вас очень давно.

      Аврора не отстранилась и позволила ему вторгнуться в ее личное пространство. Магию мгновения разрушил его смартфон. Он на несколько секунд застыл в нерешительности, затем достал аппарат и приложил его к уху. Слушая то, что звучало в небольшом динамике, Давид бледнел.

      Он нажал кнопку отбоя и сунул телефон в карман. Лицо его стало серого цвета.

      – Только что нашли моего отца. Мертвым. В глыбе льда.

23

      Не забывать.

      Я должна сохранить свои воспоминания, пока их из меня не выкачали эти грубые люди.

      Я помню свое рождение.

      Это произошло 4,6 миллиарда лет назад.

      Пыль спеклась, образовались камни, и они стали громоздиться друг на друга.

      Я стала «единой».

      Чем крупнее я становилась, тем больше притягивала к себе пыли и камней.

      Увеличиваясь в размерах, я превратилась в идеальный шар, круглый и тяжелый, летевший в пространстве.

      Вокруг моего железного ядра текла оранжевая магма. Я была зародышем.

      Сердце мое было очень маленьким, я стала вращаться вокруг собственной оси.

      Тогда я еще не отдавала себе отчета в том, кто я есть. А потом случилось несчастье.

24

      Машина резко затормозила, но было слишком поздно. Все происходило словно при замедленном воспроизведении. Водитель такси, стремясь увернуться от выскочившего слева, на красный свет, серого автомобиля, с силой крутанул руль. Резина шин потеряла сцепление с дорогой, машина, продолжая двигаться зигзагами, задела пешехода, велосипедиста и собаку, затем, увлекаемая вперед скоростью, пересекла сплошную белую линию и столкнулась лоб в лоб с двигавшимся навстречу автобусом.

      Давид Уэллс широко раскрыл глаза.

      Капот такси с треском разрываемого железа сложился пополам, ветровое стекло взорвалось тысячей осколков, а водителя с пассажиром с такой силой бросило вперед, что у них захватило дух. Выстрелили подушки безопасности. Лицо Давида уткнулось в возникшую перед ним эластичную оболочку, успокаивающе мягкую и похожую на рыхлый живот.

      Толпа, которая сначала, когда раздался визг шин и грохот металла, отпрянула, теперь осторожно подошла ближе. Автобус остался цел и невредим, а такси было всмятку.

      Прилагая отчаянные усилия, Давид наконец выбрался из машины. Увидев, что водитель все еще барахтается в подушках безопасности, он достал пятьдесят евро и вложил купюру в руку,