Музей имени Данте. Глеб Шульпяков

взгляд. Он бы назвал его холодным, но тревога? Эта скрытая тревога проникала в того, на кого Аня смотрела. Тогда у человека, говорившего с ней, возникало ощущение неловкости, как будто она куда-то опаздывает, а он ее задерживает.

      Встретить якобы случайно после спектакля, в переулке у театра, предложить донести арбуз – таков был его расчет. Но случился великолепный провал.

      – Подарили, – спокойно сказала она. – Не оставлять же.

      В пакете поблескивала бутылка с иностранной этикеткой. Аня смотрела то на нее, то на него – сквозь короткие густые щетки ресниц. Вопросительно и насмешливо, словно испытывая.

      У него в кармане лежали ключи от усадьбы. Какие шутки (так он говорил ей) – дворец, самый настоящий. Вон, Толстой даже изобразил его в романе. Теперь там советские писатели, а я ночной сторож. Сегодня как раз моя смена.

      – Позвони, что задержишься, – он взял Аню под руку. – Покажу тебе.

      Его фантазия давно сопроводила Аню любовниками в тихих московских квартирах. Но она отвела ладонь с двушкой:

      – Не надо.

      Лампы фонарей раскачивались на ветру, швыряя тени с одной стены на другую. Машин, кроме последних троллейбусов, не было. Он и она переходили бульвар на красный. Сунув в окошко розовые бумажки пореформенных денег, он брал в палатке экзотические шоколадки. Минеральную воду и сигареты. Шутил с продавщицей.

      Шли дальше. Уличные запахи и звуки, блеск пуговиц на Анином плаще, замок на сумке – все это ему запомнилось, врезалось в память. Но разговор – о чем они говорили? Что она спрашивала? Только за бульваром он опомнился – арбуз Аня держала под мышкой. Но когда перекладывали, он выскользнул. От удара куски разлетелись, а нутро вывалилось. По асфальту медленно растекалась черная лужа.

      Не сговариваясь, они перешли на другую сторону. Он гремел замком, открывал ворота. Пробирались внутрь и накрывали на рояле стол.

      – Римская копия греческого оригинала, – звук его голоса катился под потолком. – Девушке около двух тысяч.

      По легенде эту скульптуру Афродиты владелец усадьбы вывез из свадебного путешествия по Италии. Просто купил на раскопках в Риме и отправил в Москву для парадной лестницы.

      Посеревшая от пыли и захватанная, с отбитыми пальцами, последние полвека скульптура ублажала советских писателей. Со скуки он любил подолгу смотреть на нее. В такие минуты ему казалось, он чувствует энергию того, кто ее создал. Что эта энергия передается через время.

      Бутылка оказалась «Метаксой», приторной и теплой. Когда вдруг засипели и ударили часы, Аня выронила «писательскую» чашку. На полировке образовалось белое пятно.

      Он брал ее за руку. Влажные и холодные, ее пальцы подрагивали.

      – Это после спектакля, – она поднимала глаза.

      В полумраке лицо казалось юношеским, бесполым. Не отпуская ладони, другой рукой он обнимал ее. Вдыхал табачный дым и запах кулис, которыми пахли волосы. Аромат духов и коньяка, и другой, едва заметный, напоминавший гранат. Расстегивая крючки