Сто тысяч заповедей хаоса. Галина Артемьева

и чтоб никто не лез.

      Зачем все эти институты, вся эта зубрежка, если счастье – вот оно. Стоит только глянуть на любимого, улыбнуться ему, а он уже хватает тебя в объятья, целует, прижимает, ласкает, нянчится, как с младенцем… Блаженство. Так вот ради чего люди появляются на свет. Чтобы найти свою половинку и соединиться. И все! На этом все. Остальное – вторично. На остальное – плевать.

      Что мы тогда творили! И как были счастливы! Иногда, чтобы дух перевести, давали обещание не смотреть друг на друга. Просто лежать, глядя в разные стороны. Или закрыв глаза. Полежав так с полчаса, мы пугались, что все наше счастье нам приснилось, поворачивались в панике, чтобы удостовериться: вот они мы, рядом… И начиналось…

      Как мы оба ревели, когда пришла пора «возвращаться из пансионата»! Стояли у него в прихожке и ревели, как малолетки. И никак не могли расстаться, отпереть эту надежную дверь, что скрывала нас от всего мира семь счастливых дней.

      – Давай поженимся, – отчаянно произнес тогда Макс. – Вот как школу закончим, так сразу и поженимся. Давай?

      – Давай, – рыдала я. – Только как до этого дожить? Ведь это еще целых два месяца ждать – если до последнего звонка. А если до выпускного, то три месяца. Я не доживу.

      – Нет, после последнего звонка поженимся, – убеждал меня любимый. – До выпускного я сам скончаюсь от жажды.

      Мы почему-то не думали, где будем жить, и вообще – как и на какие средства станет проходить наша совместная жизнь. Ну неделю же жили на верху блаженства. И ничего нам дополнительно не требовалось! И не ссорились, и все желания совпадали! Так и будет. А где – это вопрос десятый.

      …Домой я ввалилась, испугав своим видом мать.

      – Тебя что там, не кормили? Выглядишь, как бухенвальдский крепыш, – схватилась она за голову.

      – Кормили, мам. Но мы все время зубрили. Увлеклись, – вяло отбивалась я.

      – Ты, конечно, человек ответственный, понимаю, но доводить себя до такого состояния перед экзаменами – просто преступление.

      – Ладно, мам. Зато с толком провела время. Столько всего нового выучила!

      И ни капли лжи не было в моих словах.

      Да, то время я провела с толком! Еще с каким. И действительно – нового выучила немало.

      Как мы жили потом? Страшно вспомнить. У нас не получалось остаться наедине – никак. Мы никогда прежде не думали, что это такая проблема: побыть двум любящим людям друг с другом – хоть пару часов. Казалось, весь мир ополчился против нас.

      Раза три удавалось запереться вдвоем в классе после уроков. Вызвались готовить стенгазету к последнему звонку, классная на радостях велела на вахте давать нам ключ от кабинета, когда бы мы ни попросили. Что интересно: газету мы действительно делали! Старались изо всех сил. И целовались, целовались… Ничего больше… Чтобы в родном классе затеять что-то еще – такое даже в голову не приходило. Это было бы как-то… некрасиво, что ли. Неэстетично. Ну, если взглянуть со стороны. Любовь же так прекрасна! И все в любви должно происходить как в чудесном сне… Мы оба это понимали. Но – просто быть