Столпы земли. Кен Фоллетт

завернут малыш, он чувствовал, как бьется его сердце. Материя была дорогой, и Том недоумевал, где удалось монахам раздобыть такую мягкую шерсть. Он прижал ребенка к груди и покачал его. Это получалось у него не так хорошо, как у Эллен, и малыш снова заплакал. Что ж, пусть поплачет: этот громкий, напористый крик словно музыка звучал в его ушах, ибо означал, что брошенный им сын крепок и здоров. Том вынужден был признать, что поступил верно, оставив ребенка в монастыре.

      – А где он спит? – спросила у Джонни Эллен.

      На этот раз Джонни ответил сам:

      – В нашей опочивальне у него есть своя кроватка.

      – Наверное, он постоянно будит вас по ночам?

      – Мы все равно встаем в полночь на заутреню, – сказал Джонни.

      – Конечно! Я совсем забыла, что у монахов такие же бессонные ночи, как и у матерей.

      Катберт вручил Джонни кувшин с молоком. Тот привычным движением одной руки взял у Тома ребенка. Расставаться с маленьким сынишкой Тому ни за что не хотелось, но ему пришлось уступить. Через минуту Джонни с ребенком вышел, и Том с трудом подавил желание броситься вслед и крикнуть: «Постой! Это мой сын. Верни мне его». Стоявшая рядом Эллен сочувственно сжала ему руку.

      Теперь у Тома появилась еще одна причина желать остаться в монастыре. Если он будет здесь работать, он сможет каждый день видеть маленького Джонатана, и получится так, что он его как будто и не бросал. Но это казалось слишком чудесным, чтобы быть правдой. Он не смел надеяться на такой исход.

      Своими проницательными глазами Катберт смотрел на Марту и Джека, у которых при виде наполненного жирным молоком кувшина, что забрал Джонни, глаза чуть не вылезли из орбит.

      – Не хотят ли ребятишки молочка? – спросил он.

      – О да, спасибо, отче, хотят, – с готовностью ответил Том. Он и сам бы не отказался.

      Катберт, зачерпнув молока, разлил его в две деревянные кружки и протянул их Марте и Джеку. Они выпили залпом; вокруг ртов остались большие белые круги.

      – Хотите еще? – предложил Катберт.

      – Да! – хором ответили они. Том взглянул на Эллен, зная, что, должно быть, ее переполняет то же чувство, что и его: бесконечная благодарность за то, что малышей наконец покормили.

      Вновь наполнив кружки, Катберт мимоходом спросил:

      – Откуда же вы, люди добрые, пришли?

      – Из Эрлскастла, что неподалеку от Ширинга, – ответил Том. – Мы ушли оттуда вчера утром.

      – Ели что-нибудь с тех пор?

      – Нет, – признался Том.

      Он знал, что Катберт спрашивал от чистого сердца, но ему было неприятно признаваться в том, что сам он не смог накормить своих детей.

      – Возьмите яблок, подкрепиться до ужина, – сказал келарь, указывая на стоящую у двери бочку.

      Альфред, Эллен и Том подошли к бочке, в то время как Марта и Джек допивали свое молоко. Альфред, накинувшись на яблоки, старался набрать их столько, сколько мог удержать, но Том, стукнув его по рукам, тихо сказал:

      – Возьми два или три.

      Альфред взял три.

      С чувством искренней