Школа для толстушек. Наталья Нестерова

брюк сопровождающего.

      В дверце полированного шкафа, как в зеркале, Ксюша увидела отражение секретарши за своей спиной. Девица скорчила физиономию, одной рукой показывала на Ксюшу, а другой крутила у виска.

      Хозяин кабинета едва заметно кивнул секретарше и протянул Ксюше обе руки.

      – Ксения Георгиевна! – пропел он. Так общаются с детьми и умственно отсталыми. От объятий Ксюша уклонилась (во дает!), но руку ее он захватил, затряс. – К сожалению, мы с вами не знакомы. Я вообще только узнал о вашем существовании. А Костя! – Херувимчик отпустил ее руку, свои молитвенно прижал к груди. – Он был моим лучшим другом! Формально он – начальник, я заместитель. Но нас связывали истинно товарищеские отношения.

      Ксюша усмехнулась. Спектакль перед ней разыгрывает. За дурочку принимает. Сам, наверное, и пришил Костика.

      – Что же это я? Вы присаживайтесь, вот сюда, в кресло. Удобно? Свет не мешает? Может, штору задвинуть? Чай, кофе? А давайте по русскому обычаю, помянем? – Он оглянулся на секретаршу: – Быстро все накрыть. Ах, ведь я забыл представиться. Кирилл Сергеевич Наветов. Прошу если не любить, то хотя бы жаловать.

      Смазливая секретарша принесла два подноса с тарелками, бутылками и рюмками, поставила на журнальный столик.

      Наветов перехватил жадный и одновременно сомневающийся (до семи вечера далеко) взгляд, который Ксюша бросила на бутылку с коньяком.

      – Надо, надо, – приговаривал он, разливая коньяк, – обычай требует. Ну! Вечная память! Пусть земля будет пухом Косте Самодурову!

      И поперхнулся, услышав Ксюшино напутствие:

      – Туда ему и дорога!

      Ксюша позавтракать не успела, да и пить без закуски себе не позволяла. Взяла белый хлеб, обильно намазала его сырным маслом, сверху положила ветчину, три кружочка сырокопченой колбасы, два варено-копченой, длинный ломтик маринованного огурчика, веточку петрушки – и все закрыла еще одним куском хлеба. Принялась жевать.

      Наветов только пригубил коньяк. Покусывал кружок лимона и наблюдал за уплетающей большой бутерброд Ксюшей. Он видел толстую неопрятную бабу, прожорливую любительницу поддать. Как мог Костик на такой жениться? Разве только с тюремной голодухи. Впрочем, окажись она современной волчицей, Наветову бы туго пришлось. А эту клушу он в два счета вокруг пальца обведет.

      – Еще по одной. – Он разлил коньяк. – Извините великодушно, Ксения Георгиевна, что поздно нашли вас. Костю похоронили две недели назад. Не волнуйтесь – по высшему разряду. Есть видеопленка, мы вам обязательно дадим. Ну, не чокаясь, до дна, за Костика.

      После второй рюмки Ксюша сделала себе рыбный бутерброд – с лососем, семгой, стерлядкой и осетром. В хамском поедании угощений она находила злое удовольствие. Лощеный хмырь думает, что он хитрый и ловкий. А перед ним сидит глупая толстушка, непонятным образом когда-то женившая на себе красавца Костика. Думает, втереть ей очки труда не составит. Пусть попробует.

      – Бог любит троицу. – Наветов снова наполнил Ксюшину рюмку. – Теперь – за