Записки из Книги Лиц. Анар Азимоff

портал

      Ничего уже больше

      Ты не приноси,

      Потому что мне скучно,

      И в любви твоей душно,

      Ты свечу погаси —

      Разве каются, зная,

      Что греха не простят,

      И дороги не умостят,

      Не откроют врат рая;

      И напрасно в глазах

      Чуть мерцает надежда —

      Промокаемые одежды

      Снимет только гроза

      Твоих слез и желаний,

      Пусть обманчивых,

      Но правдоподобных,

      Без страстей и рыданий,

      Раздирающих в кровь

      Барабанные перепонки;

      Без бумажной иконки,

      Приколотой вновь

      Как значок-невидимка

      Для защиты невинности

      От добрачной интимности

      Без простынь и без снимков.

      Ты же видишь: я верю,

      Что храм вечной любви

      Не удержится на крови,

      Вытекающей из-под двери.

      Памятные впечатления

      Прямо перед ним – высокий дом под названием «Вид на море», закрывающий вид на море. Слева – городская двухмерность с обязательными облаками на горизонте. Справа – врезанный в плоскость объемный холм с рельефом домов и дорог. Впрочем, памятник смотрит себе под ноги: склон слишком крут.

      Джаз

      Задумчиво-раздумчивое вступление рояля. Первые спокойные аккорды. Хрупкий, повторяющийся хрусталь перезвона там, наверху, синхронно с тремя мерными шагами левой руки вниз.

      Спотыкающийся ритм, шорох и стуки. Осторожные поддакивания баса. Мягкой ладонью шаг вперед и назад по полутонам клавиш, вперед и назад. Двойные вершины пологих трезвучий вопросительно смотрят вниз, сменяя друг друга. Словно обещание чего-то – и вот оно: барабаны внезапно перестают спотыкаться, и мощно пульсируют, и устремляется за ними бас – черные и белые в растерянности замирают на мгновение, потом отвечают нервными растопыренными аккордами в промежутках лихорадочных пауз. Разражаясь медными брызгами, нагнетает темп ударник, басист-акробат прыгает на батуте гармоний, умещая быстрый перебор в зависание открытой струны. Наконец, очередной рояльный аккорд взрывается мягкой, переливающейся дробью правой руки – пытающейся удержать низкие звуки, но клавишами влекомой все выше – к изначальной хрустальности, которую подхватывает вдруг изменивший тональность басист, на какой-то миг продлив вертикаль дальше мыслимого предела – и музыка обрывается, не выдержав натяжения…

      All this club

      Слева – руки, пухло и бело лежащие рядом

      на белом и черном клавиатуры рояля.

      В центре – обняли толстую женщину без головы, а с головкой на шее, длинной, худой.

      За барабанами третий – недвижим, как тот, пианист, и другой, с контрабасом.

      Никогда не услышишь, как быстро и нервно играли.

      Никогда не увидишь, как быстро и нервно играли.

      Ну, а ты? Ты осталась за кадром.

      Впрочем, вовсе не ты, а другая – та, что никогда не могла