Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю. Томас Эсбридж

его обратно в город, как они уже делали с другими жертвами во время предыдущих блокад. Но только, если верить воспоминаниям одного из христиан, в этот раз несчастный пленник был еще жив. «Его положили в катапульту, но он оказался для нее слишком тяжелым и далеко не улетел. Рухнув на острые камни у стены, он сломал шею и другие кости и, как говорили, вскоре умер»[57].

      В начале июля, когда сооружение осадных машин близилось к завершению, франки получили сообщение, что войско Фатимидов уже почти собрано, и необходимость в быстрой победе стала еще более настоятельной. В этот момент отчаяния духовное откровение снова подняло боевой дух и придало экспедиции уверенность в Божественном одобрении. Провансальский священник-прорицатель Пьер Дезидериус предсказал, что Святой город падет, если крестоносцы до начала штурма пройдут трехдневную процедуру ритуального очищения. Как и в Антиохии, последовала серия проповедей, публичных покаяний и месс. Армия даже прошла в торжественной процессии – все были босыми – вокруг городских стен с пальмовыми ветвями в руках, хотя фатимидский гарнизон не проявил уважения к этому ритуалу и обстреливал христиан из луков. К концу второй недели июля, завершив строительство осадных машин и укрепив свой дух, Крестоносцы были готовы к атаке.

      Штурм Иерусалима

      Штурм начался на рассвете 14 июля 1099 года. На юго-западной стороне Раймунд Тулузский и его провансальцы находились на горе Сион, а герцог Годфруа, Танкред и другие латиняне занимали плато к северу от города. Когда зазвучали сигналы к атаке, это был призыв к франкам на обоих фронтах. Мусульманские солдаты, выглянув в тусклых предрассветных сумерках через северный парапет, поняли, что их провели. Годфруа и его люди три предшествующие недели сооружали большую осадную башню прямо перед Четырехугольной башней. Наблюдая, как этот трехэтажный монстр день ото дня поднимается на высоту около шестидесяти футов (18 м), мусульмане, естественно, стали укреплять свои оборонительные сооружения в северо-западной части города. Именно на это надеялся Годфруа. Его осадная башня на самом деле была построена с секретным технологическим усовершенствованием: ее можно было разобрать на несколько переносных секций и потом быстро собрать в другом месте. Ночью с 13 на 14 июля герцог под покровом темноты перенес сооружение на полмили (800 м) к востоку и установил за Дамасскими воротами, угрожая теперь совсем другому участку стены. Согласно воспоминаниям одного крестоносца, «сарацины были как громом поражены, увидев на следующее утро новые позиции наших машин и палаток. <…> Два фактора мотивировали перемену позиции. Плоская поверхность обеспечивала лучший подход к стенам нашим военным машинам, а из-за удаленности и слабости этого участка сарацины оставили его неукрепленным».

      Обманув противника, Годфруа должен был прежде всего прорваться через низкую внешнюю стену, которая защищала главную северную зубчатую стену, потому что без этого его гигантская

57

Raymond of Aguilers. P. 141–142; Albert of Aachen. P. 422.