Бой под Талуканом. Николай Прокудин

редневековый Кабул. Почти как путешествие на машине времени!

      Эх, Никифор Ростовцев, бедная твоя голова да несчастные ноги… И на кой черт тебя сюда занесло? Нет тут никакого интернационализма и не было, словечко просто красивое придумали для оправдания этой войны!

      Итак, продолжаем…

      – Ник, привет! Как здоровье? – схватил меня за руку на плацу прапорщик Айзенберг, очень внимательно и сочувственно посмотрев мне в глаза.

      – Здоровье? Здоровье хорошее, самочувствие плохое. Скоро лопну от злости, пора куда-нибудь в горы уйти, подальше от этих проклятых проверок и комиссий. А что, вид у меня неважный? – разозлился я.

      – Да нет, нет! Я просто так, – отвел в сторону глаза начальник батальонного медпункта.

      – Впервые за полгода ты, «папа», моим здоровьем интересуешься. Даже удивительно.

      В столовой мне дружески помахал рукой старший лейтенант Митрашу и присел на лавку рядом.

      – Ник, как самочувствие?

      – Да иди ты к черту! Парторг полка, медик, теперь ты – далось вам мое здоровье. За месяц никто ни о чем не спросит, а тут вдруг все интересуются, кто не попадется на глаза. Прямо настроение испортили с утра.

      В проходе с подносом двигался, вернее катился, пухлый, почти круглый начмед полка Дормидович. Он поставил поднос на наш столик и вежливо попросил Митрошу:

      – Мелентий, не будешь так любезен уступить мне место, я с лейтенантом Ростовцевым хочу побеседовать.

      – Да, да, конечно, – засуетился Митрашу и быстро убежал, унося свои грязные тарелки.

      – Товарищ лейтенант! Как дела? Почему прививочки не делаем, все время отлыниваем? Вчера опять через черный ход сбежал.

      – Ой, да не сбежал, а потихоньку удалился. Я терпеть не могу эти уколы. Ни разу не прививался и не болею, а все, кто с прививками, уже и тифом, и энтероколитом, и гепатитом, и малярией, и дизентерией, и паротитом переболели. Что еще забыл и не назвал? Холеру и чуму!

      – Прививки – дело обязательное для всех, не мной это придумано, не мне и отменять, делать их всем необходимо. А вы с Острогиным, да еще в третьей роте Афоня всячески отлыниваете. Приходится загонять офицеров в клуб и заставлять становиться в очередь со спущенными штанами. Вы же дружной компанией опять сбежали, я что мальчишка за вами бегать?! Хорошо еще флюорографию сделали, не поленились, наверное, потому что не больно?

      – Ага! Флюорография – это один снимок в год, а на уколы каждый месяц по несколько раз направляете. Если все вколоть, что вами прописано, то не задница, а сплошное решето получится.

      – Вот подобными рассуждениями свое здоровье и загубите. Но мы по-прежнему будем вас заставлять делать вакцинацию. Я вообще-то по другому поводу. Как общее состояние здоровья? Как самочувствие, ничего не беспокоит?

      – Да что это за утро такое: не беспокоит, не болит? Что случилось?

      – Попрошу сегодня взять медицинскую книжку и съездить в штаб армии, в гарнизонную поликлинику. Что-то не нравится мне «флюшка», какое-то затемнение на левом легком.

      – Затемнение? Такое небольшое овальное?

      – Да! А что? Давно это у тебя?

      – Ай, черт, балбес я, балбес! Это перед съемкой, когда я грудью к аппарату прислонился, личный номер на веревочке забросил на плечо, а он, наверное, сполз еще ниже на спину.

      – Да? Правда? Ох, тяжелый камень с души снял, а я уже командованию полка доложил о вашем заболевании. Мы с терапевтом смотрели, смотрели в медпункте, решили, что пятно – раковая опухоль. А метастазы – это, очевидно, шнурок?

      – Вероятно.

      – Но ничего не попишешь, все равно необходимо сделать контрольный снимок.

      – Не обойтись без него никак?

      – Нет. Это приказ! Таков порядок.

      – У меня сегодня работы на целый день. И из батальона никто не отпустит.

      – Передай комбату, что это распоряжение командира полка. Сейчас же после завтрака подходи к санчасти, и тебя на машине подбросят до развилки, в штаб армии. В кафе сходишь, мороженого покушаешь, вопросы, может, какие личные решишь, в магазинах дефициты всякие купишь.

      – Что ж, если приказ, то, пожалуйста, отправлюсь сразу, прямо из-за стола.

* * *

      Я догнал на плацу Мелентия.

      – Ты чего темнил, о здоровье интересовался, кругами ходил. Не мог откровенно сказать о слухах в полку про мою «раковую опухоль»?

      – Да неудобно как-то. А что стряслось у тебя, на самом деле рак?

      – Ничего особенного, я жетон за спину перебросил, он и засветился на снимке пятном. Нет никакой опухоли.

      – О, Ник, как я рад, а то уже сплетники заговорили, будто не жилец ты, вот-вот умрешь.

      – Угу, я всех вас переживу. Лучше скажи, как орден будешь обмывать? Красная Звезда не каждый день вручается, а сегодня торжественное построение по этому поводу. За что получил?

      – В общем, не за что-то конкретное, а за год службы в нашем первом батальоне. Вот выстраданный первый орден за Панджшер,