Немного страха в холодной воде. Оксана Обухова

старушка кем-то командует, как опытно набивает адрес своего знакомого…

      А баба Надя, по совести сказать, до жути боялась не ошибиться, опростоволоситься! Ведь форсу навела, как королева, а пшик получится – стыдоба.

      Но обошлось. Алешка сказал – не надо ждать до завтра, у него в компьютере такая же программа есть, высылайте снимки, с удовольствием сам поковыряюсь, навыки проконтролирую…

      – А долго?

      – Минут за двадцать должен управиться. Высылайте.

      Новоявленный помощник сыщицы Губкиной переправил фотографии, глянул на настенные часы…

      – Подождем? – предложил несмело.

      Надежда Прохоровна, только недавно напившаяся чаю и еще не нагулявшая аппетита, задумалась.

      – У тебя, Карпыч, мобильный номер Матрены есть?

      – А как же, – заговорщицки разулыбался тот.

      Цивилизация. Прогресс, докатившийся до самых забытых богом и начальством деревень. Через полторы минуты заговорщики знали, что картошка со шкварками поспеет только через полчаса и, если надо, подождет. Ровно через двадцать минут потрясенный Суворов таращился на переправленный в Парамоново подчищенный снимок и, как заведенный, талдычил одну-единственную фразу:

      – Не может быть, не может быть…

      Надежде Прохоровне пришлось ткнуть его локтем:

      – Чего не может быть, Сережа?!

      – Это… – тыча пальцем в размазанный снимок, проговорил Фельдмаршал, – это… бабы-Глашина юбка…

      Надежда Прохоровна поправила очки, почти уткнулась носом в монитор – размытые фиолетово-розовые с черными крапинками пятна на обработанном снимке превратились в развевающийся подол длинной юбки, белое пятно явно стало платком на чьей-то голове. Между ними сливался с ночной чернотой острый штрих, оставленный темным рукавом убегающего человека.

      – Глафира Терентьевна? – спросила монитор Надежда Прохоровна. – Приходила к соседу кроликов воровать?

      Два пенсионера уставились друг на друга, не зная, что добавить. Орденоносная Глафира ворует живность у соседей?!

      Сергей Карпович вывел второй снимок: яркие штрихи замерли почти параллельно земле… Или это ослепший Суворов уже падал, и ракурс изменился до полной белиберды, вкривь и вкось.

      – Быть того не может, – вновь завел Фельдмаршал. – Баба Глаша… Ночью… Да я бы ей и так кролика подарил!.. Зачем?! – Потрясенный до самых глубинных основ, почтовик буквально рвал остатки волос над ушами, причитая и подвывая…

      – Ты это, Карпыч, – тихонько перебила его стенания Надежда Прохоровна, – не говори пока никому… Не позорь старуху…

      – Да конечно же – нет! – разволновался собеседник. – Она ж лучшей подругой матери была! Когда Зинаида захворала, помогала мне за женой ухаживать! – И снова запричитал: – Не может быть, не может быть… А вдруг Терентьевна тоже приходила ночью вора подкараулить?.. А потом меня испугалась и убежала?!

      Эта версия появления в его угодьях старухи соседки немного успокоила Фельдмаршала. Он