Мужчины из женских романов. Эллина Наумова

на кнопку. Пусть себе молчит, – бодро утешил подругу Дима.

      Но той было неловко из-за того, что не скрыла разочарования. И она покорно сказала:

      – Нет уж, пусть продемонстрирует репертуар…

      Девочка явно не боялась самоистязания. Решив, что шокотерапия в таком случае – самое то, Дима храбро сжал мышиное запястье. Он думал, что по-идиотски зазвучит что-нибудь вроде «Я маленькая мышка, но у меня большой хвостишко и доброе сердчишко»… Но вместо ожидаемого писка из искусственно-меховых недр под незатейливую мелодию довольно глубоким баритоном было выведено, что перед ними чудный котик, с прелестным бантиком на шее. И что больше всего на свете он любит нежиться на диване. После крохотной паузы следовало весьма убедительное «мяу».

      Дима проявил впечатлительность и умение играть. Ощупав лоб игрушки – температура была зимняя уличная, – он произнес длинную речь о том, что мальчик крыс – это звучит гордо. Не стоит притворяться другим животным, необходимо вернуться к адекватному мировосприятию… Но на повторное нажатие секретной кнопки мышь ответила тупыми уверениями в том, что перед ними все-таки нежный котик и т. д. Они долго мотались по округе. И сначала каждые тридцать (вдруг крыс сам опомнится), потом десять, а потом пять минут заставляли его затягивать кошачью песню. Было весело до истерики. Наверное, юмор создателей в том и состоял. Но почему-то чем глубже молодые люди проникались их юмором, тем слабее становились собственным умом. В итоге им хотелось одного: чтобы игрушка признала себя не кошкой, а мышкой и заткнулась навсегда. Они всерьез начали злиться друг на друга за то, что она упрямится. И то верно, Света могла бы не хлопать в ладоши и не подпрыгивать при виде синтетической китайской дешевки. А Дима не стал бы хуже, если бы согласился, да, милая штука, и увел экзальтированную девушку на воздух.

      Их исподволь одолевало чувство, будто они делают что-то неправильно, шатаясь с крысом под сутулыми фонарями в промозглой черноте, которая просилась считаться романтичной. В школе, когда оба учились болтать с взрослеющими ровесниками не только о контрольных, такое в голову и случайно бы не пришло. Наоборот, вели себя как тридцатилетние, усиленно соответствовали чужому возрасту. Дима и Света давно стали собой. И вдруг застеснялись отступления в детство, как годы назад. Прогулка уже казалась вынужденной и тягостной. Наконец, заявив, что вообще-то не имеют привычки развлекаться несчастными сумасшедшими, они торопливо простились в настроении «обидно, досадно, ну ладно». А утром одновременно послали друг другу эсэмэски. Дескать, отличный был вечер, не соображу, что на меня накатило, какое-то затмение-помутнение, крыс – просто смешная мягкая игрушка. Просто. Смешная. После этого переубедить их в том, что они созданы друг для друга, не смогли бы ни небо, ни ад.

      То была чарующая ерунда, которая первой дарит ощущение счастья и забывается под упреки в равнодушии, холодности, измене тоже первой. А пока она будто нашептывала влюбленным: