Мое ходячее несчастье. Джейми Макгвайр

попытался представить себе, что мама просто уснула, но от этого только голова закружилась. Брат подхватил меня и понес вверх по лестнице в ванную. Он ускорил шаг, когда сквозь стены проник папин плач.

      – Что она тебе сказала? – спросил Томас, открывая кран.

      Я не ответил. Слышал вопрос и помнил каждое мамино слово, как она велела, но не мог ни плакать, ни говорить.

      Томас через голову стащил с меня забрызганную грязью рубашку, стянул и бросил на пол мои шорты, а потом трусы и майку с паровозиком.

      – Давай-ка в ванну, малыш. – Он поднял меня, посадил в теплую воду, намочил губку и провел ею по моей голове. Я не мигнул и даже не попытался увернуться от струек, которые текли мне налицо, хотя, вообще-то, терпеть не мог купаться. – Вчера мама сказала, чтобы я заботился о тебе, о близнецах и о папе. – Томас сложил руки на краю ванны и, опершись о них подбородком, посмотрел на меня. – Я так и буду делать, ладно, Трэв? Стану о тебе заботиться. Так что не беспокойся. Нам всем очень жалко расставаться с мамой, но ты не бойся: с тобой все будет в порядке. Обещаю.

      Я хотел кивнуть и обнять его, но ничего у меня не получилось. Вместо того чтобы бороться за маму, я был наверху, торчал в ванне как истукан. Я уже разочаровывал ее. Собрав в узелок путающиеся мысли, я пообещал, что сделаю все, о чем она мне говорила, когда мое тело снова заработает. Как только грусть пройдет, я буду не переставая играть и не переставая бороться. Это и правда очень трудная задача.

      Глава 1

      Голубка

      Долбаные стервятники. Они могут часами выжидать, когда ты им достанешься. Сидят над тобой целыми днями. И ночами. Пялятся на тебя, выбирая, какой кусок твоего тела будет удобнее ухватить, где мясо самое вкусное, самое нежное.

      Только одного они не знают: жертва может притворяться. Этот трюк всегда застает их врасплох. Они ждут себе, ни о чем не подозревая. Думают, ты вот-вот подохнешь, нужно только проявить терпение. И тут ты наносишь удар своим секретным оружием: отказываешься уважать статус-кво, отказываешься подчиняться существующему порядку. То, что тебе наплевать на этих хищников, просто парализует их.

      Противники на ринге, всякие вонючие козлы, осыпающие тебя оскорблениями в надежде, что ты дашь слабину, женщины, норовящие связать тебя по рукам и ногам, – ничем таким меня не удивить.

      Я с юности вел себя очень осторожно, старался не попадаться в когти всем этим сволочам. Знал много идиотов, которые распускали нюни и отдавали себя с потрохами, стоило какой-нибудь алчной девице притворно улыбнуться или поплакаться им в жилетку. Пожалуй, я один плыл против течения. Я был не таким, как эти доверчивые бедняги, которым, думаю, приходилось очень нелегко. Мне куда проще было подавить свои эмоции, замаскировать их молчанием или злобой, ведь ее я худо-бедно научился контролировать, в отличие от тех, других чувств, которые делают человека таким уязвимым. Много раз я объяснял это своим родственникам и друзьям, но они слушали с явным неодобрением. Я нередко видел, как кто-нибудь из них мучится и теряет сон из-за тупой сучки в сексапильном прикиде, хотя ей на всех,