Два господина из Брюсселя (сборник). Эрик-Эмманюэль Шмитт

посветлел. Она истолковала это как обещание.

      – Ну и хорошо. Я… полагаюсь на вас.

      Раззадорившись, она вдруг расхохоталась.

      Ну не глупо ли обращаться вслух к могильной плите?!

      Повернув голову, она обнаружила рядом – на участке номер четыре – надгробие, похожее на плиту Жана Деменса. Похожее? Нет, в точности такое же! Имя и портрет другие, а все остальное – размер и цвет камня, вделанный сбоку тонкий латунный крест – точь-в-точь как у соседа, даже шрифт тот же самый.

      – «Лоран Дельпен», – прочла она. – Смотри-ка, этот умер пятью годами раньше.

      Сходство могил создавало связь между ними, точнее, между двумя мужчинами. Женевьева вгляделась в снимок: тридцатилетний блондин, на редкость обаятельный. Такой же красавец, как Жан Деменс. Придя к этому заключению, она прекратила расследование.

      – Я схожу с ума…

      Она вернулась к Жану Деменсу, виновато улыбнулась, отвесив неловкий почтительный поклон, и тут заметила, что, в отличие от остальных надгробий, возле этой могилы нет ни вазы, ни подставки для цветов. Может, он предвидел, что никто никогда не придет с цветами на его могилу? Она решила, что в следующий раз принесет букет, и двинулась к выходу.

      – И все же какой превосходный мужчина!.. – со вздохом произнесла она, покидая аллею.

      И если поутру она считала себя счастливицей, которой достался такой подарок, то теперь чувствовала себя польщенной тем, что ее благодетель оказался таким обворожительным.

      Тайна, которой были окружены его намерения, начинала все больше тяготить ее.

      «Но почему? Почему он и почему я?»

* * *

      Пятьдесят пять лет назад колокола собора Святой Гудулы звонили во всю мощь.

      Перед алтарем свежая и прелестная Женевьева Пиастр, прекрасная, как лилия, в своем белом тюлевом платье, вступала в брачный союз с крепким малым – Эдуардом Гренье по прозвищу Эдди, который раскраснелся, сменив рабочий комбинезон на взятый напрокат костюм. Взволнованные, пылкие, сгорающие от нетерпения поскорее обрести счастье, они сияли. Благодаря дяде они получили возможность обвенчаться в этом замечательном соборе, где совершались церемонии с участием членов королевской семьи, а не в их мрачной приходской церкви.

      Священник пекся о них как о бесценных яствах, а стоявшие за ними родственники и друзья трепетали от радости при мысли, что предстоит пировать всю ночь. Совершенно очевидно, это был самый прекрасный момент в жизни Женевьевы…

      Ей и в голову не приходило оглянуться на то, что происходит там, за рядами, где сидели знакомые и родня, в глубине просторного собора, ближе к паперти, откуда она вошла с бьющимся сердцем, опираясь на руку своего отца.

      У предпоследней колонны, в полутьме, под защитой статуи святого апостола Симона Зилота, потрясавшего золоченой пилой, на коленях задумчиво стояли двое мужчин; они в точности следовали движениям пары, что была в средоточии света возле алтаря.

      Когда священник спросил Эдди Гренье, согласен ли он взять в жены Женевьеву, один из мужчин, брюнет, твердо произнес