По слову Блистательного Дома. Эльберд Гаглоев

равновесия. Пока до нас дойдет кошмарность ситуации, в которую попадаем, мы уже в этой ситуации и костер разведем, и дом построим.

      Так что нормально все было. Солнышко светит. Нормальное такое солнышко. Желтенькое. Небо такое голубое. Травка зеленая. Листики на деревьях тоже. Мы не в лесу были, как мне ночью показалось. На краю небольшой рощи. А в целом территория, где мы находились, напоминала среднюю полосу России. То ли лес с огромными полянками, то ли степь с большими рощами. Лесостепь, короче. Люблю я такие места.

      И в самом деле, чего рефлексировать. Кроме меня самого, меня отсюда никто не вытащит. Помните, как барон фон Мюнхгаузен себя за косицу вместе с лошадью из болота выволок. Это только нежным духом интервентам подобное брехней кажется. А каждый совок знает, что это естественное состояние всей нашей страны. Анекдот про новый метод удаления зуба, изобретенный русскими докторами, упоминать не буду. Почему нашему человеку не трудно на Западе? Да потому, что у них там все сделано так, чтобы человеку жилось комфортно. А вот у нас... Складывается впечатление, что какая-то Мировая Закулиса задалась целью вывести новый вид человека бронебойного. Это им вообще повезло, что я сюда один попал, а не с друзьями, взводом. И из комсомольского возраста, да и мировосприятия, уже вышел. А то глядишь через годик мы бы и здесь социализм отгрохали. Правда, скорее всего, без человеческого лица. А вот тогда вопрос. С чем?

      А Тивас тем временем достал из сумок длинный сверток. Неторопливо распустил сдерживающие его кожаные шнурки, развернул.

      – Это меч Саина.

      У многажды упомянутого Саина губа была отнюдь не дура. Да и сам он, похоже, был не дурак. Весь.

      На коленях у Сергея Идонговича лежал не меч. Меч. В России над нами частенько посмеиваются за несколько гипертрофированную страсть к холодному оружию. Признаю. Обоснованно. Любим. Дело в том, что оно прекрасно. Прекрасно в своей законченности, плавности линий, функциональности.

      А вот то, что сейчас держал в руках Сергей Идонгович, описать было трудно. Насколько я разбираюсь в оружии, это был бастард, полутораручник. Не двухметровый кошмар стали. Не изящная шпага. А как раз тот оптимум, который нужен для побивания врагов, носящих доспехи.

      Клинок неширокий, пальца в три, длиной сантиметров восемьдесят. Заостренный, пригодный не только рубить, но и колоть. Цвет. Вы видели закат над морем перед грозой? Оттенок подсвеченных багровым сине-сизых туч. Вот цвет его клинка. Узор. Сплетение уходящих в глубь друг друга струй ручья. Вот его узор. Оторвать взгляд трудно.

      Гарда, выполненная в виде языков черного пламени. Изящная рукоятка на две ладони, украшенная в оголовье синим камнем.

      Я невольно потянулся к мечу. Нет, неправильно. Меня к нему потянуло. Так, как непреодолимо тянет к женщине. Красивой женщине.

      И вдруг показалось, что тяну я руку к волкодаву, который еще не знает, облизнет ли ее в щенячьем восторге узнавания или отхватит страшными челюстями. А потом облизнется. Но я ухватил рукоять, как за шкирку пса, и тот обрадовался, выворачиваясь и радостно покусывая руку. «Ты здесь, ты нашелся, я скучал.