Считалка для утопленниц. Фридрих Незнанский

как-то. Правда, чего в жизни не бывает? Может, осточертели друг другу… Ладно, возвращаемся к фотографиям.

      И опять перед ними замелькали застывшие картинки чужой жизни. Мальчишка-подросток на велосипеде, год 1962. Агеев радостно воскликнул:

      – Сын деда, Сергей. Смотри, нос такой же хищный, глазки в кучке, только побольше.

      На фотографии действительно была надпись – «Сережа, 15 лет».

      – Так, с сыном разобрались. Я его теперь узнаю на любой фотографии. А где же этот паразит Митька?

      – Сам черт ногу сломит, – проворчал Турецкий, перебирая фотографии.

      – На старые довоенные даже не смотри. Нам нужны последние. Может, внук в детсад ходил, там любят снимать утренники. Или его в пионеры принимали. Или со стройотрядом ездил, если, конечно, учился в учебном заведении после школы, – увлеченно заговорил Агеев.

      – Вот свадебная фотография деда и бабки Заботиных, – Турецкий нашел пожелтевшую фотографию, на который Заботин с хищным выражением лица прижимал к себе оробевшую испуганную невесту.

      – Смотри, с детьми… – вытащил семейную фотографию Агеев. – Уже теплее. – И надпись есть. Теперь хоть знаем, как зовут дочку Заботиных – Лиза. А Сергей старше ее лет на пять. Почерк женский, видать, жена Заботина подписывала.

      – А вот еще теплее, – Турецкий выудил снимок парнишки лет десяти, мало похожего на деда, но характерный хищный нос указывал на их родство.

      – А, может, это не внук, а сын…

      – Смотри, год 1982. Точно внук.

      – Хоть бы надписали, балбесы, – выругался Агеев, повернув фотографию. Там стоял только год.

      Они шелестели фотографиями, и у Турецкого было ощущение, что он роется в тайнах чужой семьи.

      – А это кого хоронят? – вытащил он фотографию, где толпа народа с похоронными лицами сгрудилась у гроба. Перевернул фотографию. Надпись гласила: «Лизонька. 1997 год».

      – Значит, дочка у старика померла. Давай вычислять ее сынка. Должен же он присутствовать на похоронах собственной матери. Вон дед и бабка Заботины, вот мужик убивается – муж этой Лизоньки, наверное.

      Они безуспешно пытались понять, кто из присутствующих Митька, внук Заботина, но так и не пришли к соглашению.

      – Делаем так, – распорядился Турецкий, – набираем фотографии всех, кто более или менее похож на членов этой семьи, и сдаем на экспертизу. Что мы мучаемся?

      – Действительно, – согласился с ним Агеев. От чужих лиц у него уже рябило в глазах. – Знаешь, о чем я подумал? Почему бабка не забрала альбом с собой, когда развелась с дедом? У нее-то хоть порядок был бы, она не стала б так сваливать в кучу. Все-таки история семьи.

      – Если только это Митька не развел такой бардак.

      Агеев сдвинул брови, задумался. Потом изрек:

      – А ведь это тоже версия… Митька мог бы, конечно, альбом выкинуть или сжечь… Но мог просто вытащить несколько своих последних фотографий. Если, конечно, решил замести следы.

      – Нужно разыскать Сергея Степановича Заботина и его жену. Выяснить, была ли замужем Лиза. И чей сын Митька. И